Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Но эти построения – независимо от того, являются ли они работой начального [originaire], первичного [primaire] или вторичного [secondaire] процессов, – также учат нас, как психика реагирует на присутствие любого явления, которое обладает властью модифицировать ее аффективное состояние. Трансформируя последнее в психическое событие, эта власть показывает психике самоочевидную природу своего присутствия. Каждому акту знания предшествует акт катексиса, который запускается аффективным опытом, сопровождающим такое состояние встречи, всегда присутствующим между психикой и средой – физической, психической, соматической, – которая ее окружает.

Психическая реальность, как ее определяет Фрейд, свидетельствует о последовательных и изменяющихся воздействиях встречи психики со средой, модификации которой будут служить для психики «сигналом» ее реакций на эту встречу. Психика будет расшифровывать эти знаки, используя различные ключи, в зависимости от момента, когда происходит эта взаимная реакция. В конце данной преамбулы мы увидим, как начальный процесс справляется с этими первыми знаками отношений, с этими «суждениями о существовании», которые окажут воздействие на психику, несмотря на еще не достигнутое осознание, что природа их источника – внешняя, а затем уже мы станем рассматривать, что происходит в тот момент, когда психика оказывается способной признать существование некоего Другого и некоего мира, отдельных от нее.

Явления, вынуждающие психику учитывать понятие отделимого (которое, по мнению Фрейда, не является фундаментальным для психического функционирования), могут быть проявлениями желания, действующего в психике других, населяющих этот мир, или следствием законов, организующих социокультурное пространство, или же законов, управляющих соматическим функционированием. Эти проявления гетерогенны, но психика не только включит их в тот же термин – реальность, она прежде всего установит между ними одни и те же отношения причины и следствия. В организации того фрагмента реальности, в котором он обитает и в который инвестируется, то есть в организации функционирования собственного тела, субъект прежде всего обнаружит последствия воздействий на него со стороны психики этих других – тех, что его окружают и являются избранными носителями его катексисов.

Отсюда первая формулировка реальности, которую дает себе ребенок: реальность управляется желанием других.

Пока субъект все еще находится в раннем детстве, он сохраняет убеждение, будто все, что происходит или не происходит в его (или ее) окружении, все, что воздействует на его тело, все, что модифицирует его психический опыт, свидетельствует о власти, которую он приписывает желанию (своему или своих родителей), что эти события, какими бы разными они ни были, являются признаками, по которым выраженное или скрытое желание, разрешенное или запретное, принимает видимую форму в его глазах. (Что бы мы ни подставляли на место родителей, инфантильная точка зрения остается активной в нас, и когда мы взрослые: каждый раз, когда в мире внезапно случается какое-то событие, которое нарушает наше обычное существование, в списке предлагаемых причин редко находится место для случайности. Если даже субъект готов признать «естественность» события, он все равно не признает «естественности» своего столкновения с ним.)

Но когда детство остается позади, субъект не сможет сосуществовать с кем-то в одном и том же социокультурном пространстве, если не придерживается консенсуса, почитаемого значительным большинством его обитателей, относительно того, что они определяют как реальность. Без этого консенсуса никакое вообще общество не могло бы сохраняться; если субъект не может разделять его, он обнаружит себя исключенным.

Поэтому субъект принимает к рассмотрению вторую формулировку: реальность подчиняется тому знанию о ней, которое данная культура предлагает как «доминирующее мнение».

Давайте вспомним: это наблюдение не новое, и восходит оно не к эре Фрейда; мы уже давно знаем, что для человека не существует никакой естественной реальности, так же как не существует никакой чисто сенсорной реальности. То, что появляется на сетчатке глаза, который видит дерево, несомненно, идентично, но то, что субъект воспринимает, будет очень разным в зависимости от того, признает ли он в этом дереве растительный вид или вместилище духа предков. Аналитик, как никто другой, понимает: он никогда не сможет узнать изнутри, что этот другой субъект видит[68].

Последней формулой мы обязаны Фрейду: «реальность в конечном итоге непознаваема».

Эта формула на сей раз описывает такой теоретический способ мыслить, когда под всеми возможными углами зрения исследуют то, что возможно узнать о реальности, и затем приходят к принятию того факта, что некий остаток будет неопределенно долго ускользать от получения знаний о нем.