Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Прежде чем человек науки направил взор на тело, единственным объектом наблюдения было видимое тело и единое тело; внутреннее, оставаясь невидимым, хранило тайну своего функционирования про себя. «Ученый» и обычный человек равно имели дело только с цельными телами; первый мог утверждать то, в чем был уверен, никак не обосновывая отношения, существующие между видимыми признаками страдания и невидимым нутром. Благодаря сохранению невидимого измерения простой субъект без труда сопоставлял «научную» причинность, приписываемую его болезни, и божественную причинность, приписываемую как человеческому существу, так и его телу. Пока церковь запрещала вскрытие и пока этот запрет соблюдался, человеческое око не видело тела изнутри – состоящего из всяческих органов, частей и частичек.

Фрагментация становится все более подробной: биология не изучает уже большие системы; она изучает клетку и системы, которые ее составляют. Это знание подставило вместо образа тела образ сборки из миллионов клеток некой крайне сложной машины, чье функционирование недоступно знанию обычного человека. «И сотворил Господь клетку». Не так важно, в каком смысле верно или неверно это утверждение: в любом случае понятно, что к нему уже невозможно присовокупить «по образу и подобию клеток Божьих».

Конечно, субъект может вновь дать место в себе творящему Богу, приписывая Ему проект создания живой материи во всей ее сложности; но как уже сказал Фрейд по поводу Дарвина: уверены ли мы, что человек готов удовлетвориться тем местом, которое приписывает ему такой проект? Я сомневаюсь в этом. Как бы то ни было, меня интересуют не отношения между человеком и Богом, а отношение субъекта к своему телу. После того как мы, пытаясь прояснить законы функционирования тела, заменили его в качестве целостной единицы клеткой и после того как мы показали, что все эти законы касаются всех клеток, которые составляют живую материю, субъекту стало очень трудно выдвигать в качестве причины и организатора своего соматического функционирования желание. Происходящее с его телом находится вне желания. Пока знание о теле делало его видимые аспекты избранными, субъект мог формировать образ нутра, который оставался ему знакомым, образ, который он мог описать самому себе, обратившись к метафорам, совместимым с его фантазматическими конструкциями. Потом это нутро стало видимым, и с тех пор простой субъект, как ни парадоксально, может узнать о нем только через доверие к знанию специалистов. Другие знают, другие имеют власть демонстрировать истинность своих утверждений, у других есть власть воздействовать на функционирование тела. Это знание о теле, конечно, является частью корпуса исследований, посвященных явлениям мира в целом, мира за пределами тела. Вот поэтому-то мифический дискурс, религиозный дискурс и научный дискурс приходят, при окончательном анализе, к одному и тому же результату, а именно навязывают свое понимание реальности. (Я сделаю здесь небольшое отступление, чтобы подчеркнуть следующий факт: научный дискурс всегда приводил, среди прочего, к тому, что та уверенность и тот статус фундаментального свидетельства, которыми ранее наделялись наши чувственные впечатления, все более радикально ставились под сомнение. Но нельзя забывать: если мы хотим сохранить в целости психическое функционирование каждого человека, это сомнение следует сместить на теоретический уровень, чтобы оно не мешало повседневному существованию людей.)

Но вернемся к телу научному и к тому, что обычный субъект может или не может сделать с тем знанием, которое он будет об этом теле иметь. Отвергнуть знание целиком означало бы одновременно отвергнуть и то, что наука и, следовательно, наша культура говорят о реальности. Мы видели, что субъект может выдержать подобное отречение, только исключив себя из своего социального пространства; а для того чтобы сохранять в социальном пространстве свое место, он должен принять некий консенсус мнений относительно того, что на самом деле означает термин «реальность». Для этого ему необходимо делать заимствования из преобладающих знаний своей культуры.