Международный психоаналитический ежегодник. Шестой выпуск. Избранные статьи из «Международного журнала психоанализа» (сборник)

Отец Аликс – персонаж первичной сцены, без конца повторяемой и определяемой тем, что и мать, и младенца немедленно бросили; жестокий факт, который отрицается и трансформируется в торжествующее отвержение ими отца. Аликс встречает отца во внешней реальности только один раз; ни к чему не приведшая встреча, о которой она не рассказывает своей матери до тех пор, пока восемь лет спустя не начинает свой анализ. Аликс хотела сделать фантазию реальной, сделать отца трехмерным; может быть, больше всего она хотела, чтобы он увидел ее. Он не признаёт ее, но она хочет верить, что признаёт. Лила Хойжман замечает: Аликс не называет имени этого знаменитого актера и таким образом держит ее, аналитика, в положении маленькой девочки; мне интересно, не может ли это также быть способом защитить пару аналитик – пациент от слишком уж точного повторения семейного романа матери и дочери à deux.

Я думаю, что отец – определяемый своим незаинтересованным присутствием нарциссический объект с двумя слепыми глазами – должен переживаться как яростный и постоянно выбрасывающий этого ребенка, заставляя ее чувствовать, что она не существует; он двухмерный, но также слишком конкретный, всегда подчеркнуто не смотрящий на нее. Самодовольная идеализированная версия «атипичной семьи» из двух, постоянно исключающих третьего (в этой торжествующей версии отец не отвергающий – отца, наоборот, не впускают), допускает только один альтернативный сценарий: если отец, которого здесь нет, шагнет с газетной страницы или телевизионного экрана в трехмерную реальность, он окажется фиксирован в позиции «отца, который наносит побои»; это указывает на запрет любой другой формулировки роли отца (утрата отца не должна признаваться, его присутствия нельзя желать: отсюда необходимость сохранять визит к отцу в тайне), а также на присутствие некой садистической первичной сцены. Эта фантазия – явно предложенная матерью пациентки так, будто это универсальный жизненный факт, – похоже, доминировала в психосексуальном развитии пациентки. Я думаю, нам следует считать эту версию отца частью мастурбационной фантазии о побоях, тоже явно общей для них с матерью.

Аликс, как она представлена ее маленьких сыном Элиотом в ее сновидении, хочет быть и маленькой девочкой, которую похищает отец-звезда, и в то же время маленьким мальчиком для него (может быть, у нее было бы больше шансов понравиться ему, будь она мальчиком?); и ребенок без отца желает быть / нуждается в том, чтобы быть маленьким сексуальным партнером своей матери (а также ребенок чувствует, что на него нападают, когда его тело используется в качестве фаллоса матери, как описывает пациентку аналитик). То есть неизбежно присутствует ярко выраженный акцент на сложносоставной путанице бисексуальности. (Я подумала, не может ли быть, что выбор аналитиком имени Элиот для мальчика в статье иллюстрирует это: Elle-iot? [elle франц. – она]). Я думаю, два эти сценария соответствуют тому, что Фрейд (Freud, 1908) называет двумя (чередующимися) «соседними дорожками» бисексуальности.

Реальная жестокость в этой истории (защитой от которой выступает перверсная жестокость фантазии побоев) – в том, что эту мать и этого младенца бросил отец. Реальным похищением является захват психики ребенка маниакальной бредовой фантазией, что некую лучшую пару образуют мать и ребенок, исключающие отца, из-за чего становится невозможно оплакивать утрату такой семьи, в которой отец и мать любят друг друга и вместе любят своего ребенка (семья, какую Аликс надеялась создать и создала – с помощью своего аналитика).

Оглядываясь на описание аналитического процесса, предшествующее этим трем сессиям, я думала о конкретной последовательности, которая могла бы проиллюстрировать и мощную амбивалентность в отношении постепенно все прочнее устанавливающегося присутствия как в психике Аликс, так и в ее переносе гетеросексуальной первичной сцены, которая ощущалась как вторгающаяся и провоцирующая, и одновременное наличие позитивного зависимого переноса на помогающую мать/аналитика, которая, возможно, сумеет спасти ребенка от ужасного, бесконечно повторяемого похищения. Эта сессия описана не подробно, и я позволю себе вольность вообразить ее как такую клиническую последовательность: