Межзвездный скиталец

And at sight of the conclusion Pasquini let go his hold on life, buried his face in the grass, quivered a moment, and lay still.	Увидев исход, Пасквини перестал цепляться за жизнь, зарылся лицом в траву, затрепетал и затих.
"Your master will be four servants short this night," I assured de Villehardouin, in the moment just ere we engaged.	У вашего хозяина в эту ночь станет четырьмя слугами меньше, -- сказал я де Вильгардуэну, как только мы начали.
And such an engagement!	Что это был за бой!
The boy was ridiculous.	Юнец был просто смешон.
In what bucolic school of fence he had been taught was beyond imagining. He was downright clownish. "Short work and simple" was my judgment, while his red hair seemed a-bristle with very rage and while he pressed me like a madman. Alas! It was his clownishness that undid me. When I had played with him and laughed at him for a handful of seconds for the clumsy boor he was, he became so angered that he forgot the worse than little fence he knew.	Трудно было представить себе, в какой буколической школе учился он фехтованию!
With an arm-wide sweep of his rapier, as though it bore heft and a cutting edge, he whistled it through the air and rapped it down on my crown.	Рапира его с размаху просвистела в воздухе, словно это было орудие с рукояткой и режущим краем, и опустилась мне на голову.
I was in amaze.	Я опешил.
Never had so absurd a thing happened to me.	Никогда еще мне не случалось встречаться с такой нелепостью!
He was wide open, and I could have run him through forthright.	Он совершенно раскрылся, и я мог тут же проколоть его насквозь.
But, as I said, I was in amaze, and the next I knew was the pang of the entering steel as this clumsy provincial ran me through and charged forward, bull-like, till his hilt bruised my side and I was borne backward.	Но, как я уже говорил, я опешил, а когда опомнился, то почувствовал боль от вошедшей в мое тело стали: этот неуклюжий провинциал проколол меня и продолжал переть вперед, как бык, пока эфес его рапиры не вдавился мне в бок и я не опрокинулся навзничь.
As I fell I could see the concern on the faces of Lanfranc and Bohemond and the glut of satisfaction in the face of de Villehardouin as he pressed me.	Падая, я видел смущение на лицах Ланфрана и Боэмона и удовлетворение на лице де Вильгардуэна.
I was falling, but I never reached the grass.	Я падал, но не достиг травы.
Came a blurr of flashing lights, a thunder in my ears, a darkness, a glimmering of dim light slowly dawning, a wrenching, racking pain beyond all describing, and then I heard the voice of one who said:	В глазах у меня засверкали молнии, гром оглушил слух, настала глубокая тьма, потом медленно занялся слабый свет, я почувствовал неописуемую мучительную боль и услышал чей-то голос, произносивший:
"I can't feel anything."	-- Ничего не могу нащупать!
I knew the voice.	Я узнал голос.
It was Warden Atherton's.	Он принадлежал смотрителю Этертону.
And I knew myself for Darrell Standing, just returned across the centuries to the jacket hell of San Quentin.	И я узнал в себе Дэрреля Стэндинга, только что вернувшегося из прогулки во тьме столетий в преисподнюю смирительной куртки тюрьмы Сан-Квэнтина.