Межзвездный скиталец

Our subsequent journey is always a broken experience to me.	Дальнейшие наши страдания всегда представляются мне в отрывочном виде.
We made camp so many times, always with the wagons drawn in circle, that to my child mind a weary long time passed after Nephi.	Мы столько раз разбивали лагерь, неизменно составляя повозки в круг, что, по моим детским расчетам, после Нефи прошло много времени.
But always, strong upon all of us, was that sense of drifting to an impending and certain doom.	И все так же над нами висело сознание, что мы влечемся к какому-то неведомому, но неизбежному и грозному Року.
We averaged about fifteen miles a day.	Мы делали около пятнадцати миль в сутки.
I know, for my father had said it was sixty miles to Fillmore, the next Mormon settlement, and we made three camps on the way.	Я знал это из слов отца, который раз объявил, что до Фильмора, следующего мормонского поселка, остается шестьдесят миль, а мы в дороге три раза делали привал.
This meant four days of travel.	Это значит, что мы ехали четыре дня.
From Nephi to the last camp of which I have any memory we must have taken two weeks or a little less.	На переезд от Нефи до последнего привала, запомнившегося мне, у нас ушло недели две или немного больше.
At Fillmore the inhabitants were hostile, as all had been since Salt Lake.	В Фильморе жители оказались столь же враждебно настроенными к нам, как и все вообще после Соленого озера.
They laughed at us when we tried to buy food, and were not above taunting us with being Missourians.	На наши просьбы продать провизии они отвечали насмешками и дразнили нас миссурийцами
When we entered the place, hitched before the largest house of the dozen houses that composed the settlement were two saddle-horses, dusty, streaked with sweat, and drooping.	Прибыв на место, мы перед самым большим домом из десятка домов, составлявших поселок, увидели двух верховых лошадей. запыленных, покрытых потом, изнуренных.
The old man I have mentioned, the one with long, sunburnt hair and buckskin shirt and who seemed a sort of aide or lieutenant to father, rode close to our wagon and indicated the jaded saddle-animals with a cock of his head.	Старик, о котором я уже упоминал, с длинными выцветшими волосами, в рубашке из оленьей кожи, бывший чем-то вроде адъютанта или заместителя при отце, подъехал к нашей повозке и, кивнув головой, указал на изнуренных животных.
"Not sparin' horseflesh, Captain," he muttered in a low voice. "An' what in the name of Sam Hill are they hard-riding for if it ain't for us?"	-- Не щадят коней, капитан! -- пробормотал он вполголоса. -- И какого черта им так скакать, если не за нами?
But my father had already noted the condition of the two animals, and my eager eyes had seen him.	Но отец и сам заметил, в каком состоянии лошади.
And I had seen his eyes flash, his lips tighten, and haggard lines form for a moment on his dusty face.	Я видел, как у него сверкнули глаза, и поджались губы, и суровые складки на мгновение появились на лице.
That was all.	Только и всего.
But I put two and two together, and knew that the two tired saddle-horses were just one more added touch of ominousness to the situation.	Но я умел делать выводы и понял, что эти две изнуренные верховые лошади делают наше положение еще более трудным.
"I guess they're keeping an eye on us, Laban," was my father's sole comment.	-- Я думаю, они следят за нами, Лабан, -- только и ответил отец.