Межзвездный скиталец

I am careless, improvident, uncautious, happy out of sheer well-being and overplus of physical energy.	Я беспечен, непредусмотрителен, неосторожен, счастлив от жизнерадостности и избытка физической энергии.
Fish, fruits, vegetables, and seaweed-a full stomach-and I am content.	Рыбы, плоды овощи и морские водоросли -набил себе желудок, и доволен!
I am high in place with Raa Kook, than whom none is higher, not even Abba Taak, who is highest over the priest.	Я занимаю высокое место среди приближенных Раа Кука, и выше меня нет никого, не выше меня даже Абба Таак, который стоит над всеми жрецами.
No man dare lift hand or weapon to me.	Никто не смеет поднять на меня руку или оружие.
I am taboo-sacred as the sacred canoe-house under the floor of which repose the bones of heaven alone knows how many previous kings of Raa Kook's line.	Я -- т а б у, неприкосновенен, как неприкосновенен лодочный сарай, под полом которого покоятся кости одному небу известно скольких прежних царей славного рода Раа Кука.
I know all about how I happened to be wrecked and be there alone of all my ship's company-it was a great drowning and a great wind; but I do not moon over the catastrophe.	Я знаю все подробности о том, как я потерпел крушение и остался один среди экипажа моего судна, -- был сильный ветер, и оно затонуло; но я не раздумываю над этой катастрофой.
When I think back at all, rather do I think far back to my childhood at the skirts of my milk-skinned, flaxen-haired, buxom English mother.	Когда я оглядываюсь назад, то чаще всего думаю о своем детстве, о ребенке, который держался за юбки моей хорошенькой матери, англичанки с молочнобелой кожей и белыми, как лен, волосами.
It is a tiny village of a dozen straw-thatched cottages in which I lived.	Я жил тогда в крохотной деревушке из десятка коттеджей, крытых соломой.
I hear again blackbirds and thrushes in the hedges, and see again bluebells spilling out from the oak woods and over the velvet turf like a creaming of blue water.	Как сейчас слышу скворцов и дроздов в кустах, вижу колокольчики, рассыпанные среди дубового леса по мягкой траве, как пена лазурной воды.
And most of all I remember a great, hairy-fetlocked stallion, often led dancing, sidling, and nickering down the narrow street.	Но ярче всего мне вспоминается большой, с мохнатыми бабками, жеребец, пляшущий и играющий, которого часто проводили по узкой деревенской улице.
I was frightened of the huge beast and always fled screaming to my mother, clutching her skirts and hiding in them wherever I might find her.	Я пугался огромного животного и всегда с криком бросался к матери, хватался за ее юбки и прятал в них лицо.
But enough.	Но довольно об этом.
The childhood of Adam Strang is not what I set out to write.	Я намерен писать вовсе не о детстве Адама Стрэнга.
I lived for several years on the islands which are nameless to me, and upon which I am confident I was the first white man.	Несколько лет я жил на этих островах, имени которых не знаю и на которых, я уверен, я был первым белым человеком.
I was married to Lei-Lei, the king's sister, who was a fraction over six feet and only by that fraction topped me.	Я был женат на Леи-Леи, сестре царя, которая была чуть-чуть повыше шести футов и несколько выше меня.