Межзвездный скиталец

Oh, that Law!	О, этот закон!
It was not the Roman law. It was their law, what they called God's law.	Это был не римский закон, это был их закон, который они называли Божиим законом.
There were the zealots, who murdered anybody who broke this law.	У них были зилоты, умертвлявшие всякого, нарушившего этот закон.
And for a procurator to punish a zealot caught red-handed was to raise a riot or an insurrection.	А для прокуратора наказать зилота, пойманного на месте преступления, значило поднять мятеж или восстание.
Everything, with these strange people, was done in the name of God.	У этих странных людей все делалось именем Божьим.
There were what we Romans called the thaumaturgi.	Среди них были люди, которых мы называли тауматургами -- чудотворцами.
They worked miracles to prove doctrine.	Они творили чудеса, чтобы доказать свое учение.
Ever has it seemed to me a witless thing to prove the multiplication table by turning a staff into a serpent, or even into two serpents.	Мне всегда казалось бессмыслицей доказывать таблицу умножения посредством превращения жезла в змею или хотя бы в две змеи.
Yet these things the thaumaturgi did, and always to the excitement of the common people.	А между тем это проделывали чудотворцы, невероятно возбуждая простонародье.
Heavens, what sects and sects!	Великое небо, сколько сект и секточек!
Pharisees, Essenes, Sadducees-a legion of them!	Фарисеи, иессеи, саддукеи -- целый легион!
No sooner did they start with a new quirk when it turned political.	И стоило им основать новую секту, как вопрос уже делался политическим.
Coponius, procurator fourth before Pilate, had a pretty time crushing the Gaulonite sedition which arose in this fashion and spread down from Gamala.	Копоний, четвертый прокуратор перед Пилатом, с большим трудом подавил мятеж гаулонитов, поднятый таким образом и распространившийся из Гамалы.
In Jerusalem, that last time I rode in, it was easy to note the increasing excitement of the Jews.	Когда я в последний раз въезжал в Иерусалим, мне нетрудно было заметить сильное возбуждение среди евреев.
They ran about in crowds, chattering and spouting.	Они собирались толпами, трещали и спорили.
Some were proclaiming the end of the world.	Некоторые предвещали светопреставление.
Others satisfied themselves with the imminent destruction of the Temple.	Другие ограничивались тем, что предсказывали неминуемое разрушение храма.
And there were rank revolutionises who announced that Roman rule was over and the new Jewish kingdom about to begin.	Находились и горячие революционеры, объявлявшие, что царству римлян пришел конец и начинается новое, иудейское царство.
Pilate, too, I noted, showed heavy anxiety.	Пилата также я застал в сильной тревоге.
That they were giving him a hard time of it was patent.	Совершенно ясно было, что он придавлен тяжкими заботами.
But I will say, as you shall see, that he matched their subtlety with equal subtlety; and from what I saw of him I have little doubt but what he would have confounded many a disputant in the synagogues.	Но должен вам сказать, что он отражал хитросплетения евреев с большим искусством; насколько я его знаю, он мог разбить многих спорщиков в синагогах.