Межзвездный скиталец

I could not believe that the love of life that actuated us had been implanted in our breasts by aught other than God.	Я верил, что любовь к жизни, вопиющая в нас, внедрена была в нашу грудь не кем иным, как Богом.
It was God's will, and we His poor creatures could only obey and fulfil His will.	Такова воля Божия -- а мы, его жалкие создания, можем только повиноваться ему и творить его волю!
And yet, God was kind.	Но Бог милосерден.
In His all-kindness He saved us from so terrible, though so righteous, an act.	В своем милосердии он спас нас от страшного, хотя и правого поступка...
Scarce had a quarter of an hour passed, when a fan of air from the west, with a hint of frost and damp in it, crisped on our cheeks.	Не прошло и четверти часа, как с запада подул ветер, слегка морозный и влажный.
In another five minutes we had steerage from the filled sail, and Arnold Bentham was at the steering sweep.	Еще через пять минут наполнился парус, и Арнольд Бентам сел к рулю.
"Save what little strength you have," he had said. "Let me consume the little strength left in me in order that it may increase your chance to survive."	-- Берегите последний остаток ваших сил! -промолвил он. -- Дайте мне использовать оставшиеся у меня ничтожные силы, чтобы повысить ваши шансы на спасение...
And so he steered to a freshening breeze, while Captain Nicholl and I lay sprawled in the boat's bottom and in our weakness dreamed dreams and glimpsed visions of the dear things of life far across the world from us.	И он правил рулем под все более свежевшим бризом, в то время как мы с капитаном Николем лежали врастяжку на дне лодки, предаваясь болезненным грезам и видениям обо всем, что было нам мило в том мире, от которого мы были теперь отрезаны.
It was an ever-freshening breeze of wind that soon began to puff and gust.	Бриз все свежел и наконец начал дергать и рвать парус.
The cloud stuff flying across the sky foretold us of a gale.	Облака, бежавшие по небу, предвещали шторм.
By midday Arnold Bentham fainted at the steering, and, ere the boat could broach in the tidy sea already running, Captain Nicholl and I were at the steering sweep with all the four of our weak hands upon it.	К полудню Арнольд Бентам лишился чувств, но прежде чем лодка успела повернуться на порядочной волне, мы с капитаном Николем всеми четырьмя нашими ослабевшими руками ухватились за руль.
We came to an agreement, and, just as Captain Nicholl had drawn the first lot by virtue of his office, so now he took the first spell at steering.	Мы решили чередоваться; капитан Николь, по должности, первым взялся за руль, затем я ему дал передышку.
Thereafter the three of us spelled one another every fifteen minutes.	После этого мы сменяли друг друга каждые пятнадцать минут.
We were very weak and we could not spell longer at a time.	Мы слишком ослабели и дольше не могли просидеть у руля в один прием.
By mid-afternoon a dangerous sea was running.	Перед вечером ветер произвел опасное волнение.
We should have rounded the boat to, had our situation not been so desperate, and let her drift bow-on to a sea-anchor extemporized of our mast and sail. Had we broached in those great, over-topping seas, the boat would have been rolled over and over.	Мы бы повернули лодку, если бы положение наше не было таким отчаянным, и положили ее в дрейф на морском якоре, импровизированном из мачты и паруса; огромные волны грозили залить лодку.