Межзвездный скиталец

He is an old soldier.	Он старый солдат.
He chews tobacco constantly, and untidily, for his gray beard and moustache are stained yellow.	Он непрерывно и неопрятно жует табак, его седая борода и усы в желтых пятнах.
He is a widower, with fourteen living children, all married, and is the grandfather of thirty-one living grandchildren, and the great-grandfather of four younglings, all girls.	Он вдовец, у него четырнадцать живых детей, сплошь семейных, тридцать один внук и четыре правнучки.
It was like pulling teeth to extract such information.	Выудить у него эти сведения было так же трудно, как выдернуть зуб человеку!
He is a queer old codger, of a low order of intelligence.	Это старый чудак, не особенно развитой.
That is why, I fancy, he has lived so long and fathered so numerous a progeny.	Вот почему, кажется мне, он прожил так долго и народил столь многочисленное потомство.
His mind must have crystallized thirty years ago. His ideas are none of them later than that vintage.	Ум его застыл, наверное, лет тридцать тому назад, и мысли его ровно настолько же отстали от нашего времени.
He rarely says more than yes and no to me.	Все его ответы на мои вопросы сводятся большей частью к словам "да" или "нет".
It is not because he is surly. He has no ideas to utter. I don't know, when I live again, but what one incarnation such as his would be a nice vegetative existence in which to rest up ere I go star-roving again. . . .	И это не потому, чтобы он был угрюм, -- у него просто нет мыслей, которыми бы стоило делиться, не знаю, когда я опять оживу, но воплощение в человеке такого рода дало бы мне славное растительное существование, отличный отдых перед тем, как вновь отправиться в скитания меж звезд...
But to go back.	Но вернемся к моему повествованию.
I must take a line in which to tell, after I was hustled and bustled, kicked and punched, up that terrible stairway by Thurston and the rest of the prison-dogs, of the infinite relief of my narrow cell when I found myself back in solitary.	Я остановился на том, как меня пинали, толкали и били, таща вверх по лестнице, Серстон и остальные тюремные псы; очутившись в своей тесной одиночке, я испытал чувство бесконечного облегчения.
It was all so safe, so secure.	Там было так безопасно, так спокойно!
I felt like a lost child returned home again.	У меня было чувство ребенка, заблудившегося и попавшего наконец домой.
I loved those very walls that I had so hated for five years.	Я полюбил те самые стены, которые так ненавидел в течение пяти лет.
All that kept the vastness of space, like a monster, from pouncing upon me were those good stout walls of mine, close to hand on every side.	От пугающего чудовищного пространства отгораживали меня именно эти славные толстые стены, с каждой стороны находившиеся близко, под рукой!
Agoraphobia is a terrible affliction.	Какая это была ужасная болезнь -- агорафобия!
I have had little opportunity to experience it, but from that little I can only conclude that hanging is a far easier matter. . . .	Мне недолго пришлось испытывать ее, но даже и то немногое, что я испытал, заставляет меня думать, что повешение куда легче...
I have just had a hearty laugh.	Только что я посмеялся от души!