Межзвездный скиталец

But I had grown too used to the jacket during my incorrigible days to let a single jacketing injure me.	Но я так привык к смирительной рубашке за время моей "неисправимости", что одна порция "пеленок" не могла уже причинить мне серьезного вреда!
Naturally, it weakened me, took the life out of me; but I had learned muscular tricks for stealing a little space while they were lacing me.	Разумеется, "пеленки" ослабляли меня, выгоняли из меня жизнь; но я научился кое-каким мускульным фокусам, которые позволяли "уворовать" немножко пространства, когда меня связывали.
At the end of the first hundred hours' bout I was worn and tired, but that was all.	По истечении первой порции в сто часов я был измотан, измучен -- но и только.
Another bout of this duration they gave me, after a day and a night to recuperate.	Мне отпустили новую порцию такой же продолжительности, дав передохнуть день и ночь.
And then they gave one hundred and fifty hours.	Затем меня связали на сто пятьдесят часов.
Much of this time I was physically numb and mentally delirious.	Значительную часть этого времени я пролежал в оцепенении и в бреду.
Also, by an effort of will, I managed to sleep away long hours.	Кроме того, усилием воли я заставил себя проспать довольно много часов.
Next, Warden Atherton tried a variation.	После этого смотритель Этертон внес в пытку некоторое разнообразие.
I was given irregular intervals of jacket and recuperation.	Он чередовал "пеленки" и отдых неправильными промежутками времени.
I never knew when I was to go into the jacket.	Я никогда не знал наперед, когда меня стянут "пеленками".
Thus I would have ten hours' recuperation, and do twenty in the jacket; or I would receive only four hours' rest.	Так, мне давали отдохнуть десять часов и на двадцать часов затягивали в рубашку; или же давали только четыре часа отдыха.
At the most unexpected hours of the night my door would clang open and the changing guards would lace me.	В самые неожиданные часы ночи дверь моя с грохотом распахивалась, и дежурные сторожа связывали меня.
Sometimes rhythms were instituted.	Иногда в этом наблюдался своеобразный ритм.
Thus, for three days and nights I alternated eight hours in the jacket and eight hours out.	Так, в течение трех дней и ночей я получал попеременно восемь часов куртки и восемь часов отдыха.
And then, just as I was growing accustomed to this rhythm, it was suddenly altered and I was given two days and nights straight.	Как только я привык к этому ритму, его внезапно переменили и связали меня на двое суток.
And ever the eternal question was propounded to me: Where was the dynamite?	И вечно мне ставился один и тот же вопрос: "Где динамит?"
Sometimes Warden Atherton was furious with me.	Иногда смотритель Этертон положительно выходил из себя.