Мятежница

— Пожалуйста…пожалуйста…прекратите…

Ханлей сел на корточки и склонился к Оливии. Та продолжала молиться, не обращая на мужчину никакого внимания. Ее шелковистые волосы цвета старого золота рассыпались по худеньким плечам, чуть подрагивающим от непрекращающихся рыданий.

— Ну, полно, полно, девочка.

Он протянул руку и провел ей по медовым локонам. Какие гладкие. Он отвел один локон в сторону и спрятал за ушком, обнажив покрасневшее от слез личико. Оливия всегда была настоящей красавицей. Впервые увидев ее на балу, Ханлей понял, что в будущем это будет совершенство. И он не ошибся. Когда после стольких лет он вновь встретил девушку, мужчине едва хватило сил не выдать своего волнения, настолько он был пленен красотой Оливии.

— Тебе ничего не угрожает, — попытался успокоить ее Леланд. — Взрывы не коснутся лагеря.

Девушка подняла на него полные слез глаза, искрящиеся зеленым светом.

— К черту войну! — закричала она. — К черту всех сиу и сасенаров! Зачем вы режете друг другу глотки? Почему вам не живется мирно? Неужели мало земли?

Покрасневшие мокрые щечки блестели в свете пламени, воспаленные алые губки подрагивали. Ханлей не выдержал и, крепко прижав девушку к груди, стал убаюкивать, как ребенка.

— Не мы начали эту войну, малышка. Мы всего лишь хотели свободы.

Окончательно осмелев, он поглаживал ее голову, плечи и спину, водил рукой по лицу, стирая с него слезы, и шептал малозначащие, но шедшие от души слова. Он поцеловал ей голову, лоб и веки.

Внезапно он ощутил сильное желание. Он всегда хотел эту женщину. Еще с той самой поры, как впервые увидел. Тогда он не посмел коснуться ее, хотя видел, что девочка воспылала к нему детской влюбленностью. Но она была еще слишком юна, а он уже тогда мысленно готовился дать отпор легиону в случае, если он будет против отделения части населения Глин-Гудвика. Он понимал, на какую судьбу обрекает эту малышку рядом с собой, и постарался в самой грубой форме отказать ей, чтобы Лив потеряла к нему всякий интерес.

Но судьба распорядилась встретиться им снова во время войны, да так, что Оливия оказалась непосредственно рядом с ним. И страсть вспыхнула в нем новым ярким пламенем. Особенно сейчас, когда их тела были так близко друг к другу, почти слились, вожделение могучей бурей налетело на него, вызвав напряженность во всем теле. Ханлей сгорал от желания, понимая, что если не отпустит ее, наделает глупостей.

Но невинное создание, то ли не понимая всей опасности, грозившей ей, то ли воспылав к нему ответной страстью, крепче прижалась к мужчине и обхватила его спину своими тоненькими ручками. Ханлей чуть голову не потерял. А особенно, когда Оливия доверчиво приподняла свою головку и, закрыв глаза, раскрыла божественные губки для поцелуя. И он накрыл их своими, пылко целуя такую желанную девушку, и уже не боясь, что его влечение выйдет из-под контроля.

Оливия ответила на поцелуй со всем жаром, на который была способна. Ее тоненькие пальчики блуждали по его спине, изучая каждый дюйм могучего тела. Он чувствовал, как в ней рождается жажда обладать им. Вожделение усиливалось в них, росло, расцветало. Поцелуи стали более горячими и иступленными.

Ханлей, больше не сдерживая себя, подхватил Оливию и уложил на мягкие шкуры. Его губы ласкали ее подбородок и шею, руки разбирались с совсем ненужной теперь одеждой. Девушка помогала ему обнажить себя и сама старалась раздеть мужчину, с девичьим румянцем на лице любопытно изучая его тело.

Когда обнаженная и пылающая, она раскрылась перед ним во всей красе, лежа на шкурах, у Ханлея перехватило дыхание. Как он ждал ее, как хотел, как долго сдерживал себя. И ожидания стоили того.

Нежно коснувшись рукой, он пробежал по полным грудям, поднявшимся как два упругих холмика, коснулся плоского живота, округлых бедер и золотистого пушка между ними. Совершенство! Мужчина, скинув с себя остатки одежды, лег на нее и возобновил ласки губами. Он зацеловал ее подбородок, плечи, ключицу и впился губами в упругий коралловый сосок, который тут же затвердел под его ласками. Он прихватил его зубами, поиграл языком и перешел ко второй груди. А рука Ханлея играла с возбужденной девичьей плотью, которая все больше пылала и увлажнялась от его прикосновений.

Оливия издала протяжный мяукающий звук и услышала в ответ его легкое хихиканье. Девушка упивалась его страстью, впилась руками в широкие плечи, закрыла глаза и полностью отдалась потоку неминуемого блаженства. Больше они не думали о войне, не слышали взрывов за стенами палатки, а лишь ловили хоровой стук сердец друг друга, бьющихся в одном ритме.

Ханлей погладил и раздвинул ее бедра, удобно умещаясь между ними. Он поцелуем сдержал ее крик, когда его набухшая плоть одним резким толчком проникла в ее трепещущее лоно. Оливия зажмурилась и выгнулась. Страсть требовала от мужчины быстрых движений, но он замер, помогая возлюбленной привыкнуть к вторжению. Они долго лежали не шевелясь, пока Оливия ни открыла глаза и посмотрела на Ханлея.

— Мне…больно…, — едва выдавила она.

Мужчина покачал головой.