Мичман Флэндри; Восставшие миры; Танцовщица из Атлантиды

— Нет, нет, ты подумала совсем не о том. И потом, тебе не следует так резко двигаться без необходимости. Сядь-ка лучше. Просто… э-э-э… нужно все заново устроить в спальне и…

Она быстро закрыла глаза, а когда снова их открыла, самообладание уже полностью вернулось к ней.

— Бедный Хуг. Ты тоже очень испуган. Я должна была подумать, как тебе будет больно.

— Чепуха, — он потянул ее к тахте.

Катрин сопротивлялась так настойчиво, что Мак-Кормак опустил руки. Прижавшись щекой к его груди, она сказала:

— Подожди. Мы пытаемся думать о нас. О том, чем я могу быть для тебя после всего, что случилось. Но если во мне останется невысказанным то, что касается происшедшего между мной и Флэндри… Нет, ты не подумай, что мы… Клянусь, это не так.

— Я не могу в тебе сомневаться, — пробормотал он в ее волосы.

— Просто ты настолько благороден, что не можешь не пытаться верить в меня изо всех сил, не пытаться восстановить то, что у нас было прежде. Бедный Хуг, ты боишься, что это невозможно.

— Но вместе мы… — Мак-Кормак теснее прижал ее к себе.

— Я помогу тебе, если ты мне поможешь. Мне твоя помощь нужна не меньше, чем тебе моя.

— Я понимаю, — мягко проговорил он.

— Нет, Хуг, не понимаешь, — серьезно ответила Катрин. — Я поняла правду, когда была одна, когда мне не оставалось ничего другого, как только думать и думать, пока не приходил сон. Я уже почти полностью отошла от того, что случилось со мной во дворце. И именно мне предстоит излечить от этого тебя. Но тебе придется излечить меня от Доминика, Хуг.

— О Катрин!

— Мы попытаемся, — тихо проговорила она. — И мы сможем это сделать хотя бы частично, хотя бы настолько, чтобы можно было жить вместе. Мы должны.

Вице-адмирал Илья Керасков собрал лежавшие на его письменном столе бумаги. Экран за его спиной показывал изображение Сатана.

— Ну что ж, — сказал он. — Я внимательно изучал все наши отчеты и прочие данные со времени вашего прибытия домой. Вы были очень занятным молодым человеком, лейтенант-коммандер.

— Да, сэр, — сказал Флэндри. Он сидел, но так прямо, что было видно: он — весь внимание.

— Я сожалею о том, что вы были отозваны и могли провести в Луна Прайм только две недели. Ведь так приятно оставить за своей спиной все земные неприятности. Но кое-что требует проверки.

— Да, сэр.

Керасков хмыкнул.

— Бросьте беспокоиться. Мы, естественно, проведем вас сквозь необходимые формальности, но конфиденциально могу вам сообщить: вы уже не на крючке и временный ранг командира корабля останется для вас постоянным. До тех пор, пока следующая ваша выходка не лишит вас его — с понижением или с повышением. Будем считать, что счет пока что в вашу пользу.

Флэндри откинулся на спинку кресла.

— Благодарю вас, сэр.

— Вы кажетесь несколько разочарованным, — заметил Керасков. — Ждали большего?

— Но, сэр…

Адмирал наклонил голову, и улыбка его стала шире.

— А вам бы, между прочим, следовало поклониться мне за то, что вы уже получили. Это все ведь моих рук дело. И мне пришлось как следует попотеть, чтобы добиться своего! Правда, — со вздохом продолжал он, — то, что вы достали код, действительно требует дополнительной награды. Но зато остальное! Помимо потери «Азеноува» во время, мягко говоря, безрассудного перелета, вам вменяется в вину много различных вольностей и использование своих полномочий в личных целях. Например, освобождение по своей инициативе пленницы губернатора, увоз ее с собой, потеря ее… Боюсь, Флэндри, что, какого бы звания вам ни удалось добиться, вы никогда не получите другой награды.

«Это не наказание».

— Сэр, — сказал Флэндри, — мой отчет сам по себе показывает, действовал ли я согласно правилам. То же самое можно сказать и о показаниях людей, служивших под моим началом.

— Если принимать во внимание их в высшей степени либеральную интерпретацию происшедшего, все ваши действия были совершенно законны. Но, главным образом, мошенник вы эдакий, я защищал вас потому, что вы нужны Разведке.

— Еще раз благодарю вас, адмирал.

Керасков открыл ящик с сигаретами.

— Возьмите, — сказал он, — и продемонстрируйте мне вашу благодарность, поведав, что же произошло на самом деле.

Доминик взял сигару.

— Об этом говорится в моем отчете, сэр.