Midnight in Moscow

Действительно, в то время как расследование в Палате представителей набирало обороты, я начал длинную серию встреч с сенаторами и их сотрудниками, чтобы обсудить свою кандидатуру. Практически на каждой встрече телефонный звонок 25 июля был главной темой обсуждения. Я рассказывал всем, кто спрашивал, что именно я знаю и чего не знаю: Я совершенно не знал о телефонном звонке 25 июля и о жалобе информатора до первых сообщений в СМИ. Я знал об ограничении помощи Украине, но летом 2019 года я был сосредоточен главным образом на разблокировании одновременного ограничения финансирования стран Центральной Америки, чтобы заставить их сократить миграцию на север в Соединенные Штаты. Сенаторов и сотрудников больше всего интересовал тот факт, что ни одно из расследований импичмента в Палате представителей не просило о беседе со мной.

Единственным вопросом, связанным с Украиной, о котором я знал непосредственно, был отзыв посла Йовановича в начале года. Это тоже стало предметом расследования следователей Палаты представителей по импичменту, предположительно из-за необычного интереса президента Трампа и его личных представителей к Украине, ее политике и коррупции. Я объяснил сенаторам и их сотрудникам, что именно я знал и что я сделал в связи с отзывом посла с ее поста в Киеве. Я сказал, что повторю под присягой на публичных слушаниях все, что рассказал им, и не откажусь ответить ни на один из их вопросов.

Слушания по утверждению моей кандидатуры были назначены на 30 октября 2019 года. Подготовка к слушаниям - чтение справочных материалов и углубленные брифинги по российской политике на сайте - во многом также была подготовкой к вступлению в должность посла в России. Но наложение расследования импичмента делало эту работу напряженной и утомительной. На тот момент моим руководителем аппарата в качестве заместителя секретаря была Кэтрин Б. Нанаватти, которая сменила Грега Логерфо в апреле 2019 года, когда он ушел на должность заместителя главы миссии в нашем посольстве в Тунисе.

Кейт, как и Грейс, была жительницей Нью-Йорка, и у нее была отличная репутация и послужной список на дипломатической службе. Мы с Кейт проработали вместе почти два года, прежде чем она стала моим начальником штаба. Она руководила группой поддержки моей кандидатуры в департаменте, запрашивала нужные мне меморандумы, организовывала соответствующие брифинги, а по мере приближения слушаний создавала "совет убийц". Мне очень повезло, что она сменила Грега на посту руководителя офиса заместителя секретаря. Грейс как-то сказала мне, что впечатлена Кейт, ее умом, уравновешенностью и индивидуальностью, и что она могла бы успешно работать в частном секторе за гораздо более высокую зарплату. Мы согласились, что нашей стране повезло, что она стала американским дипломатом.

Мне нужна была помощь всей команды Кейт, потому что мою кандидатуру собирались изучать под микроскопом. Вашингтонские СМИ предсказывали, что меня ждут "все более скептические и пристрастные слушания в Сенате по утверждению моей кандидатуры" (как написала Foreign Policy 17 октября). Главный демократ в комитете по международным отношениям, сенатор Роберт Менендес из Нью-Джерси, сказал в интервью CNN по поводу моей кандидатуры: "[Салливану] предстоит ответить на множество вопросов.... Это будут жесткие слушания по моей кандидатуре, насколько я понимаю".

Я знал, что предстоящие трудности выйдут за рамки самого слушания в Сенате. В каком-то смысле у меня было две аудитории. Я всегда говорил правду и отвечал на вопросы сенаторов в меру своих возможностей, что, как я надеялся и подозревал, приведет к моему утверждению - возможно, даже при двухпартийном голосовании. Однако была и другая аудитория - в Белом доме, и если президент не был удовлетворен моей работой, он мог не подписать комиссию о назначении меня послом, даже (а может, и особенно) если бы я был единогласно утвержден Сенатом.

Я решил не задумываться над этим вопросом и просто ответить на вопросы, заданные мне членами комитета. В конечном счете, я бы опирался на свой обширный послужной список и, как отмечает Foreign Policy, на "тот факт, что репутация [Салливана] в Вашингтоне высока ..... Он пользуется большим уважением среди дипломатов как способный и дружелюбный руководитель". Однако ничто из этого не гарантировало бы моего утверждения в политически напряженной атмосфере, в которой мне предстояло предстать перед августейшим сенатским комитетом по международным отношениям.