Мифы североамериканских индейцев

К тому времени онондага стали мощным племенем, очень воинственным и свирепым, да и каниенга, давно привыкшие к состоянию войны, были не самым мирным народом. Поэтому им не потребовалось много времени, чтобы начать враждовать друг с другом, к тому же оба племени враждовали с гуронами. Онондага возглавлял великий вождь Атотархо, чьи кровавые подвиги и изощренные военные хитрости наводили ужас на соседние племена. Среди его воинов был благородный Гайавата. Он был в ужасе от страданий, которые несли с собой набеги Атотархо, его ум государственного деятеля постоянно искал пути к миру. Он видел, что создание союза – средство не только сохранения мира между народами, но также и противостояния врагу. Два следующих года он созывал ассамблеи для рассмотрения своего плана, но всякий раз мрачное присутствие Атотархо делало свободное обсуждение невозможным. В отчаянии Гайавата покинул земли онондага и отправился на восток через страну онейда. В конце концов он поселился среди могаука и стал членом их племени. Некоторые источники утверждают, и эта идея не лишена правдоподобности, что Гайавата изначально был могаука и, прожив некоторое время среди онондага, вернулся к своему народу. Во всяком случае, могаука явно легче подчинялись доводам рассудка, чем онондага. Среди вождей принявшего его племени был некто Деканевидаг, который проникся идеями конфедерации и согласился работать вместе с Гайаватой. Были отправлены гонцы к онейда, которые попросили их вернуться через год, по истечении которого переговоры возобновились. В результате вожди онейда подписали договор, открывающий Кайанерен Кова. Посольство к онондага оказалось бесполезным, поскольку Атотархо упорно отвергал новую систему. Позднее, когда в Кайанерен Кова вошли каюга, к могущественным онондага были снова отправлены гонцы, и Атотархо получил весьма дипломатичное предложение возглавить Большой совет. Мрачный воин, тщеславие которого было таким образом удовлетворено, снизошел до принятия предложения. Очень скоро он стал истинным энтузиастом, и только благодаря его усилиям в лигу вошли сенека.

Союз ирокезских племен был создан, и «серебряная цепь», так звали Большой совет, собрался на берегах Солт-Лейк. Число вождей, представлявших каждое племя, зависело от численности племени. Больше всего представителей – четырнадцать человек – направили онондага. Представительство в совете должно было стать наследственным и передаваться по материнской линии, как у шотландских пиктов{13} и других примитивных народов, но никогда от отца к сыну.

Лига приобрела такое могущество, что к ирокезам стали относиться с большим почтением. Они уничтожили своих прежних врагов гуронов и подчинили себе микмаков, могикан, пауни, алгонкинов, чироки и много других племен. Влияние лиги на британскую историю трудно переоценить. Когда в 1611 году прибыл француз Шамплейн{14}, он вмешался в конфликт от имени гуронов – далекоидущие последствия этого действия он не мог предвидеть, но именно с этого события началась непримиримая ненависть ирокезов к французам, обеспечившая успех Британии в длительной борьбе между европейскими нациями в Америке. Кто мог бы сказать, чем закончилась бы эта борьба, не будь вмешательства местного фактора?

Но ирокезы не были вовсе уж кровожадным народом. Пять наций связывали крепкие братские узы, доброта и взаимопонимание, и таким образом, по крайней мере, частично осуществилась мечта Гайаваты о мире. Конечно, нелегко сказать, как далеко собирался Гайавата зайти в претворении в жизнь своей идеи всеобщего братства. Видел ли он Великую лигу охватывающей все нации на земле, или его амбиции были полностью удовлетворены союзом пяти наций – об этом история умалчивает. Но даже в самом ограниченном смысле его деятельность была воистину великой, и благородство, коим Генри Лонгфелло наделил своего героя, в полной мере применимо к настоящему Гайавате, который реализовал идею «благородного дикаря» более полно, чем кто-либо другой в ранней истории.

Как в случае с королем Артуром и Дитрихом из Берна, популярное и чрезвычайно уважаемое имя Гайаваты быстро обросло мифами. Когда речь идет о варварах, трех или даже двух поколений бывает достаточно, чтобы сделать выдающуюся личность мифической. Однако об этом государственном деятеле ирокезов очень хочется думать как о реальном человеке, яркой звезде на темном небосклоне дикости и невежества.

Каменные великаны