Михаил Васильевич Ломоносов. Том 2

Негодованіе на людей, не постигающихъ важности его занятія, нѣсколько времени таилось въ душѣ Ломоносова, и наконецъ онъ рѣшился написать Шувалову, въ стихахъ, Письмо о пользѣ стекла. Въ этомъ сочиненій нѣтъ поэтическихъ порывовъ, но есть въ нѣкоторыхъ мѣстахъ одушевленіе. Кажется , ясно видишь Ломоносова , занятаго своею мыслью о мозаикѣ, и въ звонкихъ стихахъ объясняющаго своему покровителю, что не надобно презирать искуства , какъ-бы ни казалось оно ничтожно при первомъ взглядѣ.

Онъ былъ въ это время очень друженъ съ Профессоромъ Штелинымъ. Однажды, почтенный Профессоръ навѣстилъ своего пріятеля, и на-

Шелъ его въ непонятномъ для спокойнаго ума расположеніи. Разговоръ завязался о поощреніяхъ и наградахъ, которыя такъ часто полувалъ Ломоносовъ, и Штелинъ отъ чистаго сердца радовался счастію его.

« Счастію ! » воскликнулъ Ломоносовъ. « Г. Профессоръ ! я не желаю вамъ этого счастья.

— Но, Г. Ломоносовъ , чего-же недостаетъ вамъ ? Вы уважаемы , почтены отъ всѣхъ ; наградъ у васъ много !...

« Что называете вы наградами ? Чины ? деньги ? ласковыя слова ?

— Я не знаю, если это не награды, то какъ-

же назвать ихъ ?

« Да, для толпы конечно нѣтъ ничего выше! Но мы съ вами должны понимать вещи не простонароднымъ умомъ. Для меня было бы величайшею , единственною наградой, если-бы меня поняли, оцѣнили мои занятія, отдали справедливость моимъ трудамъ.

— Но Графъ Петръ Ивановичъ , Графъ Михайло Ларіоновичъ , Графъ Кириллъ Григорьевичъ , и множество другихъ, знаменитыхъ и почтенныхъ особъ, развѣ не отдаютъ вамъ справедливости ?

«Нѣтъ!... повторяю: нѣтъ!... Я очень дорожу одобреніемъ, особенно нѣкоторыхъ изъ этихъ господъ , но желалъ-бы видѣть что-то иное. Знатные люди не цѣнители дарованій и

заслугъ ученыхъ. Они исполняютъ благородную обязанность, когда хвалятъ ихъ ; но такъ-же хвалятъ они заслуги какого нибудь Воеводы , какого нибудь Поручика въ полку. Я хорошъ для этихъ людей , какъ полезный членъ Государства, а не какъ ученый и литтераторъ. Понимаете-ли вы теперь , чего хочу я ?

— Понимаю, понимаю! Вы хотите одобреНІЯ....

« Участія , Г. Профессоръ , участія ! Что мнѣ въ одобреніи ? Я самъ знаю, что не современники такъ потомки одобрятъ мои труды и заслуги; но я желалъ-бы , какъ лучшей награды, участія, сердечнаго участія современниковъ.

— Но умные люди и такъ всѣ на вашей сторонѣ.

« О, это было-бы слишкомъ много; это даже невозможно. Умные люди обыкновенно самые упрямые люди, и чтобы расшевелить ихъ сердца, надобно покорить ихъ , изумить необычайнымъ. И тутъ еще сомнительно чтобы они полюбили такого покорителя !

« По крайней мѣрѣ вы вѣрите дружбѣ немногихъ, истинно любящихъ васъ ?

— Безъ сомнѣнія ; но эти любили-бы меня , если-бъ я и не былъ Профессоръ, ученый, литтераторъ ; мы и говоримъ объ участіи не къ человѣку , а къ его занятіямъ.

« Такъ я,право , не понимаю чего хотите вы, и повторю, что умные люди уважаютъ васъ, знатные цѣнятъ ваши заслуги; сама Императрица. ...

— Не употребляйте всуе этого священнаго имени ! Я благоговѣю къ Императрицѣ, личной моей благодѣтельницѣ ; но она, можетъ быть, одна вполнѣ награждаетъ меня своимъ милостивымъ воззрѣніемъ.

— А благодѣтельные вельможи ея?

Ломоносовъ прошелся нѣсколько разъ по комнатѣ сложивъ руки и отвѣчалъ :

« Да , они конечно благодѣтельны ; только встрѣчи съ ними бываютъ иногда горьки для меня.

Штелинъ съ изумленіемъ поглядѣлъ на него,

« Да , Г. Профессоръ!... Знаете-ли , что они емотрятъ на насъ какъ на дѣтей, которыхъ надобно ободрять за прилежаніе и хорошее поведеніе?... А награды отъ нихъ!... Одобренія! награды!... Смѣшно и вспомнишь, за что иногда хвалятъ и награждаютъ они!... За какіе нибудь стишонки, кой-какъ написанные ! за слово , красно сказанное!... А истинныя заслуги всего чаще остаются не замѣченными.

Добрый Штелинъ почти вышелъ изъ терпѣнія отъ этихъ нападковъ на цѣлый свѣтъ , и сказалъ полу-иронически :

— А все-таки лучше что нибудь, чѣмъ ничего !

« Вотъ это такъ!... Нищему и копѣйка дорога. Но если-бъ знали вы, чего требуютъ отъ меня !... Почти половина моихъ занятій противъ воли. Русская Исторія, стихи, канцелярскія каверзы, разныя отношенія и вздоры поглощаютъ слишкомъ много моего времени. Я не имѣю ни досуга, ни свободы заняться чѣмъ-бы хотѣлъ; занимаюсь урывками, кой-какъ, часто безъ всякихъ пособій. Можно-ли ждать можно-ли требовать отъ меня чего нибудь великаго? Да , если потомки скажутъ : Ломоносовъ мало сдѣлалъ! пусть развѣдаютъ они, какъ занимался обвиняемый ими Ломоносовъ.

— Но, вы все-таки дѣлаете, и еще сдѣлаете много хорошаго.

« Можетъ быть ! Молю объ этомъ Бога ! Но до сихъ поръ я еще только готовлюсь.

— О, помилуйте, Г. Ломоносовъ!

«Да, любезный Профессоръ!... Много, слишкомъ много препятствій для всѣхъ моихъ начинаній. Мнѣ хочется охватить міръ, а меня заставляютъ обнимать пылинку !... »

Въ это время явился Поповскій. Онъ привелъ съ собой молодаго человѣка, пріятнаго наружностью и обращеніемъ.

« Позвольте, » сказалъ незнакомый, «прежде

всего извиниться , что я осмѣлился нарушитъ ученыя ваши занятія. ...