Милый друг (BEL AMI)

The nurse awakened, drew near the bed.	Проснулась сиделка, подошла к кровати.
"It is all over," said she.	- Кончился, - сказала она.
Duroy, who was recovering his self-possession, murmured, with a sigh of relief:	К Дюруа вернулось его обычное спокойствие, и, облегченно вздохнув, он прошептал:
"It was sooner over than I thought for."	- Я думал, это дольше протянется.
When the first shock was over and the first tears shed, they had to busy themselves with all the cares and all the necessary steps a dead man exacts.	Не успел пройти первый столбняк, не успели высохнуть первые слезы, как уже начались заботы и хлопоты, неизбежно связанные с присутствием в доме покойника.
Duroy was running about till nightfall.	Дюруа бегал до поздней ночи.
He was very hungry when he got back.	Вернулся он голодный как волк.
Madame Forestier ate a little, and then they both installed themselves in the chamber of death to watch the body.	Вместе с ним немного поела и г-жа Форестье. После ужина оба перешли в комнату, где лежал покойник и где им предстояло провести всю ночь.
Two candles burned on the night-table beside a plate filled with holy water, in which lay a sprig of mimosa, for they had not been able to get the necessary twig of consecrated box.	Две свечи горели на ночном столике, около тарелки с водой, в которой плавала ветка мимозы, - традиционной ветки букса достать не удалось.
They were alone, the young man and the young wife, beside him who was no more.	Они сидели вдвоем, молодой человек и молодая женщина, возле того, кто уже не существовал более.
They sat without speaking, thinking and watching.	Молча, задумчиво смотрели они на него.
George, whom the darkness rendered uneasy in presence of the corpse, kept his eyes on this persistently.	Полумрак, обволакивавший труп Форестье, пугал Жоржа, но он упорно продолжал рассматривать его.
His eye and his mind were both attracted and fascinated by this fleshless visage, which the vacillating light caused to appear yet more hollow.	Дрожащее пламя свечи подчеркивало худобу этого высохшего лица, приковавшего к себе, приворожившего и мысль и взгляд Дюруа.
That was his friend Charles Forestier, who was chatting with him only the day before!	Вот он, Шарль Форестье, его друг, с которым он беседовал еще вчера!
What a strange and fearful thing was this end of a human being!	Как ужасна и непостижима эта полная гибель живого существа!
Oh! how he recalled the words of Norbert de Varenne haunted by the fear of death:	О, теперь у него все время звучали в ушах слова истерзанного страхом смерти Норбера де Варена:
"No one ever comes back."	"Никто оттуда не возвращается!"
Millions on millions would be born almost identical, with eyes, a nose, a mouth, a skull and a mind within it, without he who lay there on the bed ever reappearing again.	Народятся миллионы, миллиарды почти во всем подобных ему существ, у которых все будет, как у него: и глаза, и нос, и рот, и мыслящий череп, но тому, кто лежит сейчас на этой кровати, уже не воскреснуть вновь.
For some years he had lived, eaten, laughed, loved, hoped like all the world.	Столько-то лет он жил, как все люди, ел, смеялся, на что-то надеялся, кого-то любил.
And it was all over for him all over for ever.	А теперь все для него кончено, кончено навсегда.