Мир Средневековья. Рождение Европы: эпоха великих завоеваний и выдающихся свершений

Бог присутствует во Франции, в Италии, в Англии, в Германии, в сердце и уме каждого простого христианина. Эра крестовых походов совпала с образованием наций и народных языков, с рождением индивидуализма, основанным на религиозной вере, и с началом интеллектуального движения, настроенного глубоко критически к окружающему миру. Все это оказывало сильное влияние на крестоносное движение, которое к 1260–1270 гг. окончательно утратило свои первоначальные принципы. С 1264 г. праздник Тела Христова стал обязательным в Римско-католической церкви. Папа Урбан IV поручил Фоме Аквинскому, светилу новой теологии, подготовить соответствующие литургические тексты и гимны. Его празднование, и обязательно сопутствовавшая ему торжественная процессия, предполагало, что Иерусалим может присутствовать в любом городе Запада. Народ с глубоким восторгом взирал на гостию, или Тело Христово, и обряд Возношения гостии стал обязательным именно с этого времени. В каждой гостии незримо пребывал Христос. Так же и в каждой церкви, в каждом кафедральном соборе присутствовал Небесный град Иерусалим.

Как заметил рыцарь из сочинения Рютбёфа, «воды, разделяющие нас и Акру, широки и глубоки». На другом берегу этих вод, под пылающим солнцем Сирии, небольшие «франкские» государства крестоносцев смогли прекрасно сосуществовать с миром ислама на протяжении двух столетий. Значение этого факта для истории Европы часто забывается, как и восьмивековое сосуществование мусульман, евреев и христиан в средневековой Испании.

«Христиан и язычников в Акре ничто не разделяло. Все паломники составляли единое братство; они даже и не помышляли, что оно может однажды легко распасться». Это утверждение немецкого ваганта XIII в. Фрейданка (из его дидактического сборника «Мудрое суждение») перекликается со словами француза Фульхерия Шартрского: «Мы, кто были некогда людьми Запада, стали людьми Востока. Германец или француз в этой стране становится галилеянином или палестинцем, уроженец Реймса или Шартра стал уроженцем Тира или Антиохии. Ибо мы забыли те страны, где мы родились. Для большинства из нас они стали неизвестными землями, о которых уже не упоминалось больше. У человека здесь может быть свой дом, своя семья и свои владения, как будто он унаследовал их от своих отцов. У кого-то может быть жена, не из своего народа, но сирийка, или армянка, или даже крещеная сарацинка, и он живет вместе с родственниками жены… Тот, кто однажды был чужаком, стал местным жителем; был приезжим, а теперь укоренился на новом месте».

Во франкском Иерусалимском королевстве (1099–1185) и Королевстве Акры (1189–1291) западные рыцари быстро переняли местные обычаи и установили близкие дружественные и рыцарственные отношения со своими соседями – мусульманской аристократией. Бароны и эмиры доблестно соревновались вместе на турнирах и обменивались богатыми дарами; с обеих сторон звучали хвалы рыцарскому поведению в битвах, и война считалась выяснением отношений между рыцарями, как это было принято на Западе. В такой атмосфере две религии мирно уживались друг с другом, и отношения между ними были вполне дружественными. В XIII в. доминиканский миссионер Рикольдо да Монтекроче (Ricoldus de Monte Cruets) с похвалой отзывался о благочестивой жизни в исламских общинах, в которых ему довелось побывать и где ему, западному христианину, была устроена радушная встреча. Особенно он хвалил мусульман за их благотворительность и великодушие. Такой личный опыт общения с «благородными неверными» произвел глубокое и неизгладимое впечатление на мир Запада. Это повлияло и на поэзию одного из крупнейших немецких эпических поэтов – Вольфрама фон Эшенбаха. Эта тема с течением времени получила дальнейшее развитие. Хронист Оливер Схоластик повествует, как султан аль-Малик аль-Камиль снабдил разгромленное войско франков продовольствием. «Кто мог сомневаться в том, что подобная доброта и милосердие исходит от Господа? Люди, сыновья и дочери, братья и сестры которых пали от наших рук и умерли в агонии, чьи земли мы завоевали, кого мы выгнали нагими из их домов, неожиданно подкрепили наши силы, когда мы умирали от голода. Они поделились с нами пищей и проявили к нам милость, когда мы были в их власти». Монах-бенедиктинец Арнольд Любекский вкладывает такие слова в уста мусульманина: «Верно то, что, даже если наши веры разные, мы имеем одного и того же Создателя и Отца, и потому мы должны быть братьями. И не оттого, что этого требует наша вера, но просто следуя человеческим чувствам. Давайте вспомним нашего общего Отца и накормим наших братьев».