Читаем Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии полностью

Это поверхностное впечатление обманчиво. Если взглянуть пристальнее, выяснится, что буддизм в Индии не столько потерпел поражение от индуизма, сколько встроился в его рамки. Примерно до 1000 г. буддизм сохранялся в Индии как отдельная религия. Предполагать, что затем его искоренили вторгшиеся мусульмане, было бы неправильно, ибо индуизм выжил. Дело в том, что за 1500-летний период пребывания в Индии отличия буддизма от индуизма сгладились. Индуисты признали правомерность многих реформ Будды, и в подражание буддистским общинам сангха возникли индуистские садху (странствующие аскеты). С другой стороны, буддистские учения все больше напоминали индуистские по мере того, как буддизм открывался в махаяне, – до тех пор, пока в конце концов буддизм не влился в источник, из которого возник.

Только если полагать, что идеи буддизма не наложили никакого отпечатка на последующий индуизм, их слияние можно считать поражением буддизма. В сущности, почти все относящееся к катафатическим учениям буддизма обрело свое место или параллель. Его вклад, принятый индуистами в принципе, хоть и не всегда на практике, содержал акцент, вновь сделанный на доброте по отношению ко всем живым существам, на отказе от убийства животных, на устранении кастовых барьеров в религиозных вопросах и ослаблении этих барьеров в вопросах социальных, а также явный нравственный акцент в целом. По-видимому, идеал бодхисатвы оставил след в молитвах, подобных приведенной далее молитве Шантидэвы из великого классического текста индуизма, «Бхагаватам»:

Я не жажду божественного величия, приходящего с обретением восьмеричной силы и не молю его, чтобы мне более не рождаться; единственная моя мольба к нему – чтобы я ощущал боль других, как если бы я был заключен в их телах, и чтобы в моих силах было облегчить эту боль и сделать их счастливыми.

В конечном итоге Будда был вновь принят как «мятежное дитя индуизма» и даже повышен в статусе до воплощения божества. Цель тхеравады признали целью недуалистического индуизма, и даже утверждение Праджняпарамиты, что вечность – не что иное, как настоящий момент, обрело свой индуистский аналог:

Этот самый мир – обитель веселья;

Здесь я могу есть, здесь пью и развлекаюсь

Рамакришна

Особенно в тантрических школах индуизма последователей приводили к состоянию, в котором они могли воспринимать мясо, вино и секс – все то, что ранее выглядело как самые труднопреодолимые препятствия на пути к божественному, – как меняющиеся проявления Бога. «Мать есть в каждом доме. Как надлежит мне открыть эти вести – как разбивают горшок из глины о пол?»[117].

Рекомендованная литература

Несмотря на то, что он написан в 20-х гг. ХХ в., труд J. B. Pratt, The Pilgrimage of Buddhism and a Buddhist Pilgrimage (New York: AMS Press, 1928) остается всеобъемлющим, интересно написанным рассказом об этой религии. Менее давняя и доступная книга – Richard Robinson and Willard Johnson, The Buddhist Religion (Belmont, CA: Wadsworth Publishing Co., 1982).

Edward Conze, Buddhist Scriptures (Baltimore: Penguin Books, 1959) разумно подходит к выбору отрывков из оригинальных текстов.

Випассана, практика медитации озарения в буддизме тхеравада, прекрасно представлена жителям Запада в книге Joseph Goldstein, The Experience of Insight (Boston, MA: Shambala, 1987).

Две очень разных книги по дзэну, дополняющие одна другую, – Philip Kapleau, The Three Pillars of Zen (New York: Anchor Books, 1989), и Shunryu Suzuki, Zen Mind, Beginner’s Mind (New York: John Weatherhill, 1970).

В книге ламы Anagarika Govinda, Foundations of Tibetan Mysticism (York Beach, ME: Samuel Weiser, 1969), представлена теория тибетского буддизма, в то время как Marco Pallis, Peaks and Lamas (London: The Woburn Press, 1974) – один из прекрасных образцов литературы духовных путешествий, какой когда-либо был написан.

Моя получасовая видеозапись по тибетскому буддизму, «Реквием по вере» (Requiem for a Faith) дает возможность познакомиться с аудиовизуальными аспектами ваджраяны, описанными в разделе «Алмазная молния» данной главы. Эту запись может предоставить фонд The Hartley Film Foundation по адресу: Cat Rock Road, Cos Cob, CT 06807.

IV. Конфуцианство

Первый учитель

Перейти на страницу:

Все книги серии Религии, которые правят миром

История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре
История Библии. Где и как появились библейские тексты, зачем они были написаны и какую сыграли роль в мировой истории и культуре

Библия — это центральная книга западной культуры. В двух религиях, придающих ей статус Священного Писания, Библия — основа основ, ключевой авторитет в том, во что верить и как жить. Для неверующих Библия — одно из величайших произведений мировой литературы, чьи образы навечно вплетены в наш язык и мышление. Книга Джона Бартона — увлекательный рассказ о долгой интригующей эволюции корпуса священных текстов, который мы называем Библией, – о том, что собой представляет сама Библия. Читатель получит представление о том, как она создавалась, как ее понимали, начиная с истоков ее существования и до наших дней. Джон Бартон описывает, как были написаны книги в составе Библии: исторические разделы, сборники законов, притчи, пророчества, поэтические произведения и послания, и по какому принципу древние составители включали их в общий состав. Вы узнаете о колоссальном и полном загадок труде переписчиков и редакторов, продолжавшемся столетиями и завершившемся появлением Библии в том виде, в каком она представлена сегодня в печатных и электронных изданиях.

Джон Бартон

Религиоведение / Эзотерика / Зарубежная религиозная литература

Похожие книги

100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное