Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Просветительскому решению проблемы сплоченности людей еще только предстоит найти себе оправдание, а обращение к средствам, предложенным Древним Китаем, вызывает интерес не только у ценителей антиквариата. На одно из них указали легисты (реалисты)[126]. Что обычно делают люди, когда кто-то из них ведет себя неподобающе? Задают ему взбучку. Это классический ответ на классический вопрос. Что люди понимают лучше всего, так это силу. Как только индивиды выбираются из кокона традиций и принимаются управлять своей жизнью, обращаясь к разуму, зов страсти и личной заинтересованности становится настолько сильным, что лишь угроза сурового наказания помогает сдерживать их. Можно сколько угодно рассуждать о трезвом уме и нравственности, но в конечном итоге побеждает грубая сила. Единственный способ избежать повального насилия в обществе, состоящем из своекорыстных индивидов – держать наготове эффективное ополчение, способное загонять людей в рамки сразу же после попытки выйти за них. Должны существовать законы, в которых ясно сказано, что позволительно, а что нет, и наказания за нарушение этих законов должны быть такими, чтобы никто не решался навлечь их на себя. Если вкратце, то для легистов решением проблемы порядка в обществе были строгие законы. По сути дела, то же решение Гоббсу следовало предложить на Западе. Брошенная на произвол индивидов, эгоизм которых абсолютно ничем не ограничен, жизнь «отвратительна, жестока и, главное, – коротка».

Применение философии общественного порядка, которой придерживались легисты, осуществлялось посредством сложного механизма наказаний и наград. Тем, кто действовал согласно велению государства, надлежало получить награду; тех, кто этого не делал, ждало наказание. При таком подходе свод законов явно должен был стать длинным и подробным – благочестивые обобщения, которые можно в корыстных целях истолковать как угодно, не годятся. «Если закон чрезмерно краток, – говорил Хань Фэй, ведущий выразитель мнения легистов, – простой люд спорит о том, что он означает. Составляя свои законы, просвещенный правитель заботится, чтобы все обстоятельства были подробно учтены»[127]. Разъяснить следует не только требования закона: так же четко надлежит определить наказания за их несоблюдение. И эти наказания должны быть суровыми. «Идеалисты, – продолжает Хань Фэй, – вечно твердят нам, что наказания должны быть легкими. Это верный путь к путанице и гибели. Цель награды – поощрение, цель наказания – предотвращение. Если награды велики, то, чего хочет правитель, будет незамедлительно выполнено; если наказания суровы, то, чего он не хочет, будет быстро предотвращено».

Оценка человеческой натуры, породившая эту политическую теорию, явно была низкой. Причем низкой в двух отношениях. Во-первых, она исходила из предположения, что низменные порывы преобладают над благородными. Люди по своей природе похотливы, алчны и завистливы. Для того чтобы у них появились добродетели, их надо прививать, исправлять людей, как выпрямляют древесину под прессом. «Простые люди ленивы; для них естественно уклоняться от тяжелой работы и блаженствовать в праздности»[128]. Многие притворяются высоконравственными, если считают, что это поможет им преуспеть; атмосфера в стране может отдавать притворным благонравием и поддельным альтруизмом. Но в трудную минуту своекорыстие заявит о себе.

Во-вторых, легисты были невысокого мнения о человеческой натуре по той причине, что считали людей недальновидными. Правители обязаны предвидеть преимущества в перспективе, но их подданные на это не способны. Как следствие, по своей воле они не признают нынешние жертвы необходимыми для будущего выигрыша. Предположим, у ребенка воспалилась кожа головы. «Если не обрить ребенку голову, болезнь вернется; если не вскрыть нарыв, он так и будет разрастаться. Но пока производятся эти действия, даже если ребенка обнимают и успокаивают, и его родная мать бережно делает все необходимое, дитя тем не менее все это время плачет и кричит, совершенно не понимая, что маленькая боль, которую ему причиняют, принесет большую пользу»[129]. Так и народные массы «хотят защиты, но ненавидят средства, которыми достигается эта защита». Если позволить им поддаться порывам к незамедлительному получению удовольствия, вскоре они станут жертвами тех самых мук, которых сильнее всего страшатся; в то время как если их заставить смириться с тем, к чему в настоящее время они относятся неприязненно, в конце концов это принесет им удовольствия, к которым они стремятся.