Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии

Принимая это как должное, Конфуций был чуть ли не одержим традициями, ибо видел в них основную формирующую силу склонностей и взглядов. Традиции он любил потому, что воспринимал их как потенциальный канал для привнесения в современные модели поведения того, что совершенствовалось в золотой век былого Китая, в эпоху великой гармонии. Поскольку в то время нравы были притягательными, люди соответствовали им; ввиду точной проработки это соответствие приносило умиротворенность и радость. Возможно, Конфуций идеализировал и даже романтизировал период, когда Китай перешел из второго тысячелетия в первое и когда династия Чжоу находилась в зените славы. Безусловно, он завидовал тем, кто жил в те времена, и стремился воспроизвести их настолько достоверно, как мог. Традиции представлялись ему приспособлением для того, чтобы заимствовать из славного прошлого предписания, способные послужить в смутные времена, при жизни самого Конфуция.

Нынешние сторонники теории общества одобрили бы его нить рассуждений. Социализация, говорят они нам,

должна передаваться от старого малому, привычки и идеи должны поддерживаться как цельная и непрерывная паутина памяти, и это должен совершать круг носителей традиции, поколение за поколением… Когда преемственность традиций культуры нарушается, общество оказывается под угрозой. Если не восстановить ее целостность, общество распадется в ходе фракционных… войн. Ибо когда преемственность нарушается, культурное наследие не передается. Перед новым поколением встает задача заново открыть, изобрести и изучить методом проб и ошибок большую часть того, что требуется знать… Ни одному поколению это не под силу[135].

Конфуций говорил на другом языке, но работал именно над этой темой.

Его уважение к прошлому и даже благоговение перед ним не сделало из него приверженца древностей. Он знал: произошли перемены, ввиду которых невозможно вернуться к прошлому в буквальном смысле слова. 500 г. до н. э. отличен от 1000 г. до н. э. (если округлить цифры) тем, что китайцы стали индивидуальными личностями. У них появилось самосознание и рефлексия. Поэтому на спонтанные традиции – традиции, которые возникли без осознанного намерения и правили целыми деревнями, не встречая возражений, – уже нельзя было полагаться. Их альтернативой стали продуманные традиции. Когда традиции перестают быть спонтанными и непререкаемыми, их надлежит поддерживать и укреплять посредством осознанного внимания.

Это решение, звучащее просто, но глубокое по своей сути, воплощало пригодность социального таланта. В переходный период эффективное предложение должно удовлетворять двум условиям. Ему следует быть связанным с прошлым, так как лишь в случае соответствия тому, что знают и к чему привыкли люди, оно может стать общепринятым – «не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить» (Мф 5:17). В то же время решение должно объективно оценивать создавшиеся условия, в результате которых прежнее решение стало непригодным. Предложение Конфуция блестяще удовлетворяло обоим требованиям. Преемственность достигалась путем сохранения центрального места традиций. Не спешите, словно говорил он: посмотрите, как это делалось в прошлом – мы уже слышали, что он «просто любит древность». С прозорливостью политика, опирающегося на конституцию, он обращался к классическим трудам, определяя основные принципы для своей программы. И при этом он постоянно давал толкования, переиначивал, перефразировал. Можно с уверенностью утверждать, что без ведома своего народа он осуществил его переориентацию, перенес традиции с бессознательного на осознанный фундамент.