Миры Уильяма Моррисона. Том 2

Коррелл молча стоял, обдумывая не столько сами ее слова, сколько то, что крылось за ними. Впервые ему показалось, что появилась возможность вылечить мать. Впервые появилась надежда, что мать снова могла бы стать живым существом, не спящим беспробудно, а в полной мере наслаждающимся жизнью. И впервые через столько лет она смогла бы увидеть его и узнать в нем своего сына.

— Если бы можно было объединить то, что знаете вы, с тем, что узнали на Марсе, плюс то, что изучила группа Р, — хрипло сказал Коррелл, — то уже сейчас возможно нашлись бы методы лечения.

— Пожалуй, — согласилась Медлана. — Но, к сожалению, это невозможно сделать прямо сейчас. Что же касается группы Р… Не думаю, что они располагают какой-нибудь ценной информацией.

— Вы опять недооцениваете их, — сказал Коррелл. — Вы постоянно их недооцениваете. Если они смогли заслать сюда шпиона, что невероятно трудно для них, то они наверняка должны знать больше, чем вы предполагаете. И у них наверняка есть ваши замедляющие и ускоряющие темп жизни препараты.

Медлана немного подумала.

— Боюсь, это так, — признала она. — Я также, не спорю, что появления их шпиона стало для нас шоком. Не было никаких причин подозревать этого человека, и мы по-прежнему не знаем, как он внедрился к нам. Мы проследили, насколько это возможно, все его действия в прошлом, и там не за что зацепиться. Или он невероятно ловко заметает следы, или нам нужно еще многому научиться. В любом случае, я считаю невероятным, что он прожил среди нас несколько лет.

— У них могут быть препараты лучшего качества, — заметил Коррелл, — более длительного воздействия и менее токсичные.

— Возможно. Во всяком случае, этот человек прилетел с нами с Земли, и мы попробуем отследить его действия там. К сожалению, теперь, когда земное правительство знает о нас, работать там будет труднее. Нам придется поменять все базы, включая и ту, которую вы посетили. Но мы быстро приспособимся к новой ситуации.

— А группа Р?

— У них такие же проблемы. Их колония на Венере была слишком доступна и теперь наверняка разгромлена. И у них нет такого места для отступления, как наша колония на Ганимеде. — Она вздохнула. — Разве не печально, что нам приходится бороться друг с другом просто из-за различий в метаболизме? Давайте забудем об этом. Хотите посмотреть одну из наших шахт?

Не дожидаясь ответа, Медлана потащила его за собой. На них теперь были другие спецкомбинезоны, потому что, при пониженном метаболизме, им не требовались кислородные баллоны. И Коррелл, несмотря на разреженный, холодный воздух, чувствовал себя хорошо.

Снаружи громада Юпитера ползла по небу еле уловимо для его замедленных глаз, а вокруг нее роилось с полдюжины других спутников гиганта. Шахты располагались в часе ходьбы, хотя, в замедленном темпе, им потребовалось почти десять часов. За это время Юпитер успел сделать полный оборот и вскоре должен был снова взойти над горизонтом.

Они шли быстро — быстро для замедленных людей, напомнил себе Коррелл, восторгаясь легкостью в собственном теле. Пока они шли, Медлана показывала особенности пейзажа. Вокруг было очень много скалистых пиков, и Коррелл вначале подумал, что будет трудно отличить один от другого. Но вскоре заметил, что тот пик, который они использовали в качестве ориентира, находится слева от тройного пика и несколько выше своих ближайших соседей. Тени ползали вокруг них, как живые существа, поскольку Ганимед и другие спутники Юпитера неслись по своим орбитам, но не было никаких признаков настоящей органической жизни. Никаких растений, деревьев или травы, покрывающей скалы, чтобы разнообразить пейзаж.

Коррелл спросил об этом Медлану, и она покачала головой.

— На Ганимеде нет никаких диких животных. Мы пытаемся вырастить на склонах растения, но им трудно выжить при таком слабом солнечном свете.

— Этот мир выглядит печально, — задумался Коррелл. — Он похож на жертву глобальной катастрофы.

— Впоследствии мы изменим его, — с уверенностью сказала Медлана. — У нас в колонии растут съедобные растения. Как только мы будет уверены в собственной безопасности, то завезем сюда необходимые растения и животных и превратим Ганимед в цветущий сад.

И наконец, плохо передаваясь по разреженному воздуху, впереди возник ровный гул горнодобывающих механизмов. А, поднявшись на очередную вершину, Коррелл увидел вход в шахту.

Шахта уходила в гору под углом и на протяжении ста футов тянулась прямо, прежде чем начала закручиваться спиралью. Шагая следом за Медланой, Коррелл отметил, что потолок здесь не подпирался деревянными столбами. Это и понятно. На Ганимеде лес был редким и дорогим материалом. Его надо везти на космических кораблях через сотни миллионов миль межпланетного пространства, что вообще вряд способно окупиться. Но здесь в дереве нет необходимости. В люминисцентном свете факела, который держала Медлана, потолок и стены шахты сверкали, точно драгоценные камни, и Коррелл увидел, что они залиты каким-то гладким, полупрозрачным материалом.

— Когда мы рыли шахту, то просто плавили скалу и превращали ее в стекло, — объяснила Медлана.