Миры Уильяма Моррисона. Том 2

— Десять? Да они стоят сотню!

— Но не пока вы сидите в тюрьме. Решайте. Десятую часть или ничего. И не думайте, что сможете заполучить кредиты, а затем одурачить меня. Только попробуйте, я тут же натравлю на вас Ар-вона, и это будет уже не весело.

— Покажите деньги!

— А сколько у вас клапанов?

— Тысяча. Они крошечные и не занимают много места. Но я не скажу вам, где они, пока вы не заплатите.

Коррелл передал через окно десять тысяч кредитов.

— Ну, где они?

— В больнице, под матрасом одного из тех неподвижных парней. Никто бы и не подумал искать там.

— Это уж точно, — мрачно согласился Коррелл.

Через несколько минут Коррелл рассказал все Арвону и Мед-лане. Конечно, вентили нашлись под матрасом одного из коматозников.

— Мы отыскали бы их там так или иначе, рано или поздно, — неприятным тоном сказал Арвон.

— Поздно, слишком поздно, — сказал ему Коррелл. — А время сейчас решает все. Так что можете запускать свой завод.

— Признаю, вы были правы. Но я заберу деньги у этого негодяя.

— И заставите беднягу разувериться в людях? Мы заключили сделку, и я собираюсь выполнить ее условия.

— Я не заключал никакой сделки, — проворчал Арвон.

— Ее заключил я в качестве вашего агента. Если хотите вернуть деньги, то заработайте их так же честно, как он.

— Честно?! Он вор!

— Продайте ему что-нибудь. Что-то, стоящее десять тысяч кредитов.

— Мы не барыги.

— Вы, в свое время, хотели купить товары у меня. Предложите ему что-нибудь практичное. Например, еду.

— Тысячу кредитов за еду? — рассмеялась Медлана.

— Верно. И пять тысяч за баллон кислорода. Разумеется, ему не понравится ваша практика, но вы можете сказать, что у него есть спрос на еду и воздух, а у вас — предложение, значит, и цены назначаете вы.

— И это вы называете честным возвратом денег? — спросил Арвон. — Да меня уже тошнит от вас и вашего жульничества!

Он развернулся и сердито выскочил из комнаты.

— Пусть его тошнит, но он все равно это сделает, — бодро сказал Коррелл.

Медлана весело посмотрела на него.

— А вы, оказывается, весьма талантливы, — сказала она.

— Просто у меня такие хорошие учителя, — в тон ей ответил Коррелл. — Арвон позорно побил меня в шахматы, используя приемы, о существовании которых я и не подозревал. Вы учили меня не быть нудным. А я не самый глупый ученик.

— Вы учитесь слишком быстро, и это вам вредит. Арвону вы все больше не нравитесь, а, как начальник службы безопасности, он прибирает все большую власть. Сегодня вечером заседание Совета, и он собирается потребовать отослать вас отсюда.

— Из-за вас, Медлана, — глядя ей в глаза, сказал Коррелл.

— Отчасти из-за меня, — признала она, — но есть и другие причины. Вы слишком много узнали о нашей колонии и показали, что можете быть проницательным и опасным противником. Если вы выйдете из-под контроля, то сможете здесь развернуться слишком быстро, чтобы мы сумели вас остановить.

— У вас всегда есть на это роботы.

— А вдруг вы уже научились управлять ими? Арвон предполагает, что такая возможность есть.

— Он мне льстит.

— Нисколько. Он знает, насколько ограничены роботы. Они сильные и чрезвычайно полезные помощники, но они очень сложны. А чем сложнее механизм, тем больше вероятность, что он может сломаться. Это одна из причин, задерживающих запуск производства. Пока не будет тщательного контроля — человеческого контроля, — роботы всего лишь приблизительно совершенны. И это не достаточно хорошо. Несовершенный робот — бесполезный робот.

— Как и человек. И Арвон предполагает, что я могу узнать слишком много о ваших роботах?

— Если вас не отослать отсюда, — кивнула Медлана.

— И что он хочет сделать со мной?

— Отправить на Марс, где наша организация сумеет вас использовать.

— Но я стану для вас еще большей опасностью там, где у меня не возникнет никаких проблем при контактах с людьми моего типа.

— Арвон считает, что есть способы удержать вас под контролем, — заметила Медлана.

И они есть, уныло подумал Коррелл. При других обстоятельствах он был бы рад вернуться домой, но теперь это означает навсегда расстаться с Медланой. А он уже не мог с ней расстаться…

Я просто дурак, твердил себе Коррелл, слишком нерешительный, чтобы покончить с ситуацией, у которой не может быть никакого счастливого конца. Он повторил про себя все прежние аргументы и добавил несколько новых. Они не смогут общаться, если кто-нибудь из них не будет под действием препарата. Он постареет и умрет в то время, как Медлана еще вообще не изменится. А их дети — если у них вообще могут появиться дети, — в кого они пойдут? Будут ли они медленны и долговечны, как Медлана, и тогда он умрет, не увидев, как они вырастут? Или они окажутся похожими на него, и Медлана со временем окажется моложе их?

Нет, вся эта ситуация просто невыносима. Вероятно, он должен быть благодарен Арвону за то, что тот хочет окончательно разрешить ее, в то время, как у него самого не хватает на это смелости.

Однако, на следующий день он узнал, что в планах произошли изменения. Медлана с Арвоном пришли к нему.