Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Он вспомнил, как сердце колотилось у него в горле, пока он полз по коридору ускоряющегося корабля. Он слышал голос Малевского, слабо пробивающийся из-за стены, испытывал желание вскочить и бежать со всех ног, и одновременно боялся, что его тут же подстрелят, если увидят. Так что он успешно воспротивился искушению и остался в живых. Никто не заметил, как он вполз в спасательную шлюпку.

— Это твой единственный шанс, — сказал он сам себе. — И ты должен воспользоваться им. Если они вернут тебя в порт, все будет кончено.

Удача была на его стороне. Как раз передавали результаты матча Марс-Земля, и большая часть команды собралась возле визоров. Брэдли улучил момент, когда новости стали совсем уж неутешительными, и пару минут после того, как шлюпка отделилась от основного корабля, никто не понял, что произошло. А когда правда дошла до их взбудораженных мозгов, им пришлось, с трудом развернув корабль, рыскать вокруг, а к тому времени шлюпка уже вышла из зоны действия локаторов. Он был свободен.

Секунду Брэдли ликовал, но потом до него дошло, что свобода в космосе могла быть сомнительным подарком. Ему предстояло добраться до цивилизованного космопорта, убедить местные власти, что он потерпел кораблекрушение и почему-то отстал от остального экипажа, а затем быстро раствориться в толпе, надеясь, что его не станут искать. Во всем этом был большой риск, но придется пойти на него. Все лучше, чем торчать в космосе и наблюдать, как кончается еда и кислород.

Это был лучший план из всех возможных, но все пошло не так, как надо. Не успел он осознать, как угодил в лапы гравитации планеты, которую умудрился просмотреть. Спасательная шлюпка была разрушена действием противоположных сил планеты и ее собственных двигателей, Брэдли вылетел наружу в скафандре и стал падать, сначала медленно, потом все быстрее, быстрее и быстрее…

Когда он достиг критической скорости, внезапно раскрылись автоматические парашюты, падение замедлилось, и он поплыл в воздухе. Упал он более-менее мягко, сначала на ноги, но тут же свалился на бок. Удар сотряс весь его организм, но не причинил реального ущерба.

Брэдли медленно поднялся и стал нащупывать воздушный клапан. От удара при приземлении что-то случилось с трубками скафандра, и воздух больше не циркулировал, как надо. Скафандр заполнился влагой от его собственного дыхания, и весь стал мягким и липким, а лицевая пластина шлема тут же запотела.

Если бы он собрался с мыслями, то попытался бы вспомнить, кислородная ли атмосфера у этой планеты, и если да, то достаточно ли его содержания, чтобы поддерживать человеческую жизнь. Не то, чтобы у него был какой-то выбор, но хорошо было бы знать… С мыслями он не собрался, но воздушный клапан отвинтил, и стал нервно прислушиваться, как шипит выходящий несвежий воздух и входящий наружный.

Потом Брэдли сделал глубокий вдох. Вдох его не убил. Вместо этого его кровь помчалась по жилам с новой энергией. Влага постепенно испарилась с лицевого стекла и он стал видеть, что творится вокруг.

И тут же понял, что он не один. Перед ним в почтительных позах стояла группа людей с расширенными глазами, наполненными страхом и изумлением. Кто-то хрипло вскрикнул и указал на его шлем. Должно быть, очистившееся стекло испугало их.

Воздух был замечательно вкусный. Брэдли хотелось сорвать шлем, наполнить этим воздухом легкие, подставить разгоряченное лицо слабому ветерку и распрямить сдавленную скафандром грудь. Но эти люди…

Наверное, они увидели, что он упал с неба на землю и остался невредим. Они принесли еду и цветы, и внезапно упали перед ним на колени…

Внезапно Брэдли все понял. Они считают его Богом.

От мысли от этого он почувствовал слабость. Для Малевского и команды корабля он был преступником, дешевым воришкой и карманником, почти что убийцей, избежавшим этого лишь благодаря удаче и толстому черепу своей жертвы. Они испытывали к нему такое презрение, что даже не потрудились более тщательно охранять. Они считали его полным трусом, не способным ни на что, кроме как попытаться с ними договориться.

Они не поняли, насколько Брэдли боялся того, что ему грозило. Регенерация, отказ от прежней личности? Это не для него! Они так и не поняли, что, загнанный в угол, он рискнет бегством, несмотря на опасности.

А здесь он стал Богом!

Брэдли поднял руку, чтобы вытереть пот со лба, но не успел коснуться шлема, как понял, что делает, и быстро опустил руку вниз.

Наблюдавшим за ним людям этот жест, очевидно, показался полным двоякого значения. Это был жест принятия еды, цветов и их прочих подарков, и одновременно приказ отойти. Они поклонились и отошли от него подальше, оставив подношения на земле.

Они были совсем как люди, настолько похожими на людей, что лица мужчин показались Брэдли сильными и решительными, а женские весьма привлекательными. А раз они были людьми, то и еда их должна ему подойти. Впрочем, у него опять-таки не было никакого выбора.