Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Шлем был первой неприятностью, но оказались и другие. Брэдли понял, что больше не может говорить в своей естественной манере, с заискивающими интонациями и прихныкиванием при каждом слове, как он привык говорить, чтобы полиция и собратья-преступники относились к нему с высокомерным презрением и вскоре переставали его замечать. Но Бог должен говорить медленно, с силой и достоинством. И Бог должен ходить величаво, как Бог. И вообще оказалось, что у Бога есть бесчисленные обязанности.

Брэдли подумал о матери. Сколько он себя помнил, она постоянно распоряжалась: «Джорджи, вытри нос», «Джорджи, вынь руки из карманов», «Джорджи, сделай то, Джорджи, не делай этого»… Прекрасный способ говорить с Богом. Даже после того, как Брэдли вырос, мать продолжала обращаться с ним, как с ребенком. Она никогда не упускала случая проверить его шею, уши и ногти, чтобы удостовериться, что он обращается с ними должным образом. Брэдли так и не научился причесываться так, чтобы угодить ей. Она сама причесывала его, и когда он сделал неудачную попытку учиться в колледже, и даже позже, когда он уже работал.

И она защищала его, как львица, когда он на первой работе запустил руку в кассу и думал, что это сойдет ему с рук и пропажа мелочи окажется незамеченной. Конечно, в том, что этот произошло, была ее вина. Мать никогда не позволяла ему иметь свои деньги, скупо выдавала мелочь из его же собственного жалования, словно ребенку на леденцы. Вероятно, она продолжала считать его ребенком, хотя он был уже взрослым.

Однако Брэдли не мог жаловаться на мать. Она яростно и упорно отвергала сыпавшиеся на него обвинения. Например, когда коммивояжер обвинил ее Джорджи в том, что тот обчистил его карманы, или когда девушка-эмигрантка с телестудии обвинили бедного, невинного Джорджи в том, что он избил ее, именно мать встала на суде и рассказала судье и присяжным, каким милым, добрым, беспомощно невинным ягненком был ее Джорджи. И не ее вина, что ей никто не поверил.

Теперь Брэдли был совершенно свободен и не мог ждать от нее никакой помощи. И мать даже никогда и не мечтала, что ее Джорджи мог занять то, что называется «ответственным положением».

Но, к сожалению, именно сейчас, когда он настолько повысил свой уровень, он остался без всяческих поощрений. С одной стороны, оставаясь возможность, что туземцы раскусят, кто он такой, и убьют его. С другой — что Малевский разыщет его и вернет на Землю для наказания, которого он боялся больше всего.

Брэдли правильно сделал, что вовремя надел шлем. К нему уже приближалась группа туземцев, нагруженных огромным количеством еды и цветов. Она была больше, чем предыдущая группа. Очевидно, его уже обрисовали в выгодном свете.

Брэдли принял величественную позу и стал ждать приближающихся туземцев. Он увидел удивление на их лицах. Когда они заметили перемены в его одеянии, и занервничал, когда они остановились и стали перешептываться между собой. Плохо будет, если это им не понравится.

Но они вроде бы не стали возражать. Один из них, внушительного вида старик с зелеными волосами, перемежающимися красными прядками, выступил вперед и произнес речь, полную мелодичных звуков, которые не были ни вполне гласными, ни совсем согласными. Брэдли понятия не имел, что означают отдельные слова, но в целом смысл речи был достаточно ясным. Когда она закончилась, туземцы подарили ему цветы и провизию.

Брэдли откашлялся, а затем, самым глубоким и внушительным голосом, на какой только был способен, ответил:

— Дамы и господа, для меня является большим удовольствием принять ваши дары. Обещаю вам, что, в случае избрания, я не сдержу ни одно из своих обещаний.

Это было его первое выступление перед туземцами, и оно так понравилось Брэдли, что всякий раз, когда он видел в течение нескольких следующих дней, — а туземцы посылали к нему делегацию дважды в сутки, утром и вечером, — он всякий раз выступал снова, с изменениями, перечисляя все те блага, которые совершит, если они изберут его своим мэром.

А поскольку ему все это понравилось, то Брэдли не возражал пару раз в день ненадолго надевать шлем.

Поскольку контакты с туземцами были короткими, изучение их языка продвигалось очень медленно. Брэдли научился отличать названия цветов от названий еды, хотя сам не был способен произнести ни единого слова. Кроме того, он узнал названия некоторых растений и частей тела, а так же пару-другую имен. Красно-зеленого волосатого старика звали как-то похоже на Янйюуу. Брэдли также запомнил имя одной привлекательной девушки — Эуууйя.

Сначала все было чрезвычайно мирным и спокойным. Но примерно через неделю после прибытия — Брэдли не вел счет дням, — он узнал о кой-каких опасностях, с которыми здесь можно столкнуться.