Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Ему повезло, что было уже темно. «Я пьян, — сказал себе Брэдли. — Никогда раньше я так не напивался. И никогда не чувствовал себя так хорошо. И мать никогда не чувствовала себя так хорошо. И Малевский тоже не чувствовал себя так хорошо…»

В темноте он заметил какую-то неясную фигуру и сказал:

— Привет, друг и поклонник! Ты когда-нибудь видел пьяного Бога?

Фигура поклонилась и не поднимала головы, пока он не пошел себе дальше.

— Пьяный или трезвый, но я все равно Бог, — гордо сказал Брэдли и вдруг запел, громко и выразительно, так что его голос гремел в шлеме:

— Видишь, девушка идет,
Улыбаясь во весь рот,
И всем в городе известно,
Что она всегда дает…

Но спустя какое-то время он устал от этих туземцев. И ноги его тоже устали от них. Тогда Брэдди уселся под остроконечным деревом и торжественно произнес:

— Я в жизни не чувствовал себя так хорошо. Я в жизни не чувствовал себя таким счастливым — и это не вранье. Мне так хорошо…

Но внезапно ему перестало быть хорошо. Он почувствовал легкие спазмы в животе. Трезвая мысль разъедала его пьяное счастье, как яд. И пришел страх. Сегодня их Бог был героем, сегодня ему простят все. Но будет ли нужен туземцам пьяный Бог? Нет. Опьянение делало Бога слишком уж человечным. Пьяный Бог — слабый бог, а поклонники должны верить в его силу. Так что, если он ценит свою жизнь, то не должен больше напиваться.

— Мне больше нельзя напиваться, — печально и торжественно пропел Брэдли сам себе и уснул.

Когда Брэдли проснулся, его принялись мучить похмелье и воспоминания. Он был не из тех мужчин, что наутро забывают, что творили накануне вечером. Он всегда все помнил. И он помнил, что с пьянками нужно завязать.

Утром ему принесли только еду и цветы, но на вечерней церемонии его снова премировали кувшином с ликером в качестве дополнительной награды за победу над хищником. И впервые Брэдли принял активное участие в церемонии. Он поднял кувшин обеими руками и произнес серьезным тоном:

— Во имя нации Кэрри я отказываюсь от алкоголя.

Затем он вылил ликер на землю, а после разбил кувшин.

И с этих пор разбивание кувшина стало частью церемонии поклонения ему. А Брэдли оставался трезвый и недовольный. Со временем недовольство исчезло, а трезвость осталась, и он вел себя, как подобает Богу.

Брэдли ясно видел, что туземцы совсем не глупы. Первые кувшины, которые ему приносили, были красивыми, отлично инкрустированными. А когда туземцы поняли, что их все равно разобьют, то качество кувшинов резко ухудшилось. Теперь ему приносили неуклюжие, едва обожженные кувшины, которые делали специально для того, чтобы разбивать. «Интересно, — подумал Брэдли, — неужели все племена так же обманывают своих богов?»

Да, они были вовсе не глупы. И Брэдли пришло в голову, что, если они достигнут такого уровня цивилизации, какой имел он сам, то очень быстро обгонят его. Примерно через две недели после того, как он сошел с небес, чтобы стать их Богом, Брэдли заметил, что они у него учатся. Один из молодых туземцев появился днем, одетый в деревянный шлем. Этот шлем был явно скопирован со шлема Брэдли, хотя смотровые окошки его не закрывали ни стекло, ни пластик, так что лицо юноши оставалось открытым. Мифический земной герой — Прометей — принес людям с небес огонь. Брэдди принес Шлем. Он стал Брэдли Шлемоносцем.

Но даже в этом он недооценил своих поклонников. Сначала Брэдли подумал, что шлемы предназначались просто для украшения. Но однажды он увидел, как с группы деревьев слетел рой существ, напоминавших летающих ящериц. Брэдли даже не знал, что здесь водятся такие существа, и когда он увидел их, то понял, как удачно, что они редко встречаются. У них были острые зубы и еще более острые когти, и они ринулись к голове Брэдли с такой свирепостью, что сердце его сжалось от страха. Пистолет Брэдли был плохой защитой против них. Он сумел поймать парочку тварей на прицел, но остальные носились вокруг слишком стремительно, и Брэдли не мог в них попасть.

К этому времени уже все туземцы носили деревянные шлемы, и Брэдли увидел, как острые когти ящериц стали отрывать от них щепку за щепкой. Но ящерицам — или птицам — это нападение не сошло даром. У нескольких туземцев были с собой кожаные меха, из которых они тут же выпустили в сторону ящериц какой-то серые туман. И там, где туман касался нападающих тварей, ящериц, казалось, парализовало прямо на лету. Они рухнули на землю и разбились насмерть. Остальные ящерицы сбежали, но с полдюжины их остались лежать на поле боя.

Они наверняка были несъедобны, поскольку были отравлены ядом, но Брэдли с удивлением увидел, что туземцы все же нашли им применение. Они унесли трупы ящериц на поле, где росла какая-то зерновая культура, и оставили их там гнить в качестве удобрения.

Но такие инциденты были редки. По большей части, жизнь здесь текла мирно, и Брэдли поймал себя на том, что она все больше нравится ему. И он серьезно задался вопросом, что подумала бы о нем мать.