Миры Уильяма Моррисона. Том 3

Как-то раз во время утренней церемонии что-то вышло из леса. Сначала Брэдли показалось, что это переместился куст. Тварь была зеленой с красноватыми пятнами, точь-в-точь как похожие на иглы листья, и она медленно просачивалась к ним между деревьями. Первой ее заметила Эуууйя и с криком указала на нее рукой. «Да она размером с тигра, — подумал Брэдли, — и наверняка еще опаснее». Шлем мешал, и ему было трудно не спускать глаз со стремительно движущегося существа. Он видел мерцающие глаза, два ряда тусклых зеленых зубов и мускулы, перекатывающиеся под зеленым мехом.

Несколько туземцев достали духовые трубки и выпустили в хищника град стрелок. Но стрелки отскакивали от меха, а тварь без препятствий продвигалась вперед. Наконец, Брэдли достал пистолет и от волнения чуть было не уронил его. Когда он смог прицелиться, его рука дрожала, и палец не сразу попал на «собачку».

Тварь прыгнула на старика Янйюуу, когда Брэдли, в конце концов, выстрелил. Тело хищника испарилось, осталась лишь часть головы и сильные лапы, летящие по воздуху. Затем они упали на землю, и в воздухе остался лишь зеленоватый пар, который долетел до старика, нескольких девушек и в итоге до самого Брэдли. Все завопили, кроме Брэдли, который убрал оружие и облегченно выругался себе под нос. Затем ветер развеял пар, и на земле осталась лишь часть головы и шесть оторванных лап.

Все стали кланяться и выкрикивать какие-то благодарственные слова. «Это было легко», — подумал Брэдли. К тому же, это поможет ему оставаться Богом. Хищники, представляющие для туземцев такую грозную опасность, были для него сущим пустяком, благодаря пистолету с тысячей тепловых зарядов, способных испарить любую броню. Хищник не сумел бы даже приблизиться к ним, если бы сам Брэдли не сыграл труса. Будь на месте Брэдли Малевский, хищник не успел бы даже выйти из леса. Но Брэдди не был Малевским.

Но туземцы-то этого не знали. Теперь положение Брэдли укрепилось еще сильнее, так что он мог расслабиться и наслаждаться жизнью местного Бога.

Но Брэдли не понимал, что самая большая опасность еще впереди. И он узнал об этом после вечерней церемонии.

Прибывшая к нему группа оказалась более многочисленной, чем прежде. Очевидно, для того, чтобы оказать ему почести, они бросили все остальные дела. Янйюуу, похоже, стал при Брэдди жрецом. Он произнес чрезвычайно длинную речь, прозвучавшую как рапсодия, но в конце ее не оказалось никаких пожертвований еды и цветов. Вместо этого Янйюуу стал отступать, и все остальные сделали то же самое, глядя на Брэдди так, словно ожидали, что он последует за ними.

Почему бы и нет? Брэдли последовал приглашению. В такой манере, с поклонниками, пятившимися из уважения перед ним, они дошли до того, что показалось Брэдли обычной небольшой хижиной. Перед хижиной был вкопан странной формы столб с вырезанными узорами. Внутри было темно, но когда глаза Брэдли привыкли к темноте, он увидел кое-что лежавшее в углу. Это была странного вида деревянная голова.

И внезапно Брэдли все понял. Деревянный столб был старым Богом, которому поклонялись туземцы, пока не пришел Брэдли и не показал им, что действительно может совершить Бог. Теперь прежний Бог был унижен и обезглавлен, а хижина, являвшаяся его храмом, перешла к Брэдли.

Все это совершенно ему не понравилось. Предположим, он тоже подведет их — а это вполне вероятно, поскольку он не знает, каких чудес они ждут от него. И тогда его тоже свергнут и — он попытался избавиться от этой мысли, но все же закончил ее — обезглавят.

Но в настоящий момент думать об этом не хотелось. Дары были еще более щедрыми, чем прежде. И, в дополнение к еде и цветам, появилось кое-что новое. Кувшин, наполненный теплой жидкостью со сладковатым запахом.

Этот аромат едва проникал через клапаны шлема, но позже, когда поклоняющиеся туземцы удалились, и Брэдли смог, наконец, снять шлем, оказалось, что вся хижина провоняла им.

Жидкость не могла быть вредной. До сих пор все то, что ему подносили, не было вредным. Брэдди сделал глоток — и с удовольствием вздохнул. Это был алкоголь, вкус и аромат которого напомнили ему сразу обо всех напитках, которые он пил на дюжине планет. Это был первоклассный напиток, натуральный, а не синтетический, и он мог бы дать сто очков вперед любой синтетике.

Не осознавая опасности, Брэдли быстренько осушил кувшин.

Он почувствовал себя хорошо. Так хорошо ему не было с тех пор, когда мать испекла ему на день рождения специальный именинный пирог. Сколько ему тогда было лет — восемь, девять? Неважно, что это случилось много лет назад, ведь главным в том событии было то, что мать впервые позволила ему попробовать напиток взрослых мужчин, и ему стало хорошо. Вот так же хорошо Брэдли почувствовал себя сейчас. Он надел шлем и закрепил у выпускного клапана зеленый цветок, который колебался при каждом выдохе Брэдли, и, шатаясь, вышел из хижины.