Mise en Place (СИ)

— Джон, — в голосе Гарри послышались стальные нотки. — Иди домой.

Джон представил пустой дом на Бейкер Стрит — холодный и темный, и внутри у него все похолодело: он не возвращался туда со вторника и не помнил, заправил ли кровать в то утро или нет. Растаял ли запах Шерлока или подушки до сих пор хранят его аромат.

— Трусиха, — поколебавшись, проговорил Джон.

— Болван, — нежно отозвалась Гарри, протянула ему руку и помогла подняться. — Когда-нибудь все равно придется вернуться домой.

— Уж молчала бы, — проворчал Джон, и они вышли из офиса. — Когда я вернулся из Афганистана, ты жила на Бейкер Стрит именно потому, что не хотела возвращаться в эту квартиру.

— Но я все-таки вернулась, так ведь? И даже без твоих мудацких советов обошлась.

— Гарри…

— Ты поброди сначала возле дома, пока не вымотаешься до такой степени, что уже ни о чем думать не сможешь, а потом иди в дом и спи на диване в гостиной. Там куда меньше воспоминаний, а значит, легче заснуть, уж поверь мне.

— Тогда с диваном тоже ничего не выйдет.

— Отвали! — простонала Гарри. — Я туда в жизни больше не присяду.

Джон расхохотался.

— Ты и правда веришь, что нам дадут еще один кредит?

— Джон, — Гарри посмотрела на брата. — Я стольким, стольким тебе обязана.

— Неправда.

— Так и есть. Знаешь, ты прав. Мне «Империя» никогда особенно не была нужна. Я всеми способами пыталась оттуда вырваться. Но когда я нуждалась в ней больше всего, она по-прежнему ждала меня. И нуждалась во мне. Может, в последние годы я отвратно справлялась, но я изо всех сил старалась удержать ее на плаву. Ради тебя. Потому что я знала, как ты в ней нуждаешься. А ради чего еще стараться? .. — Гарри пожала плечами. — Я всегда пряталась за барной стойкой. Пряталась за папой, потом за Кларой. Но хоть не сбежала.

Джон не знал, что ответить. Гарри улыбнулась, и на секунду ему показалось, что она сейчас развернется и уйдет, а он так ничего и не скажет. Джон не хотел отпускать сестру вот так.

В последние несколько дней и без этого было слишком много недосказанного — и им самим, и другими. Джону не хотелось жалеть еще об одних несказанных словах.

— Гарри, — сказал он, так и не придумав, что же дальше.

— Джон, — отозвалась сестра, легонько толкнула Джона в плечо и направилась к лестнице на второй этаж.

***

Джон возвращался домой — так, как возвращался практически каждый вечер с тех пор, как приехал из Афганистана. Темная зимняя ночь, холод, пробирающий до костей, и ждет его только пустой мрачный дом.

Разница лишь в том, что ему больше не нужна трость и на сердце теперь тяжким грузом лежит признание Гарри. Джон вспоминал слова сестры об управлении рестораном, и одна горькая мысль не давала ему покоя: он сбежал тогда, а она — нет. Возможно, Гарри просто иногда нужно было убежище, и она находила его именно в «Империи», когда мир вокруг казался слишком огромным и когда она верила, что только там сможет ускользнуть от себя самой.

Джону доводилось встречать военных фотографов на поле боя: он видел, как они становятся все мрачнее, все отчаяннее, как они готовы пожертвовать собой ради одной-единственной фотографии — той самой, которая выразит все то, что не могут выразить они сами, потому что разучились говорить, напиваясь до беспамятства на военных базах. Разумеется, не все фотографы были такими. Некоторые старались быть выше всего этого и оставались глухи к беспощадному голосу совести. Некоторые искали еще какие-то отдушины. Джон слышал и такую мотивировку: Я сделаю это фото для того, чтобы благодаря ему в будущем не было подобных поводов для фотографии. Уотсону она всегда казалась уж слишком вычурной. Но были и те, кто верил подобным объяснениям, и Джон не собирался их разубеждать, раз эта фраза хоть кому-то помогала.

Уотсона затошнило от одной мысли о том, что Гарри могла стать одной из этих несчастных, ежевечерне пытающихся утопить свою истерзанную совесть в бокале чего покрепче.

Он и сам не заметил, как оказался на Бейкер Стрит, а осознав, замер на секунду и продолжил путь.

Было очень сложно ни о чем не думать, и Джон позволил себе немного помечтать. В первую очередь — о меню. Сейчас февраль, а значит, еще немного, и появятся первые весенние овощи и зелень. В первую очередь — лук-порей. Может, попробовать заменить морковный суп с имбирем луковым? Правда, тогда у Арти работы прибавится. А еще через пару недель появится брюссельская капуста. Надо бы придумать с ней что-нибудь интересное (а то к концу года останется одна белокочанная капуста). Например, припустить в сливочном масле с чесноком, или с лимоном и травами, а может, и с тем и с другим — может получиться весьма заманчиво. Чем больше у гостей возможностей в плане выбора гарниров, тем вероятнее, что они доедят блюдо до конца, а значит, будет меньше отходов.