Миссия «Меркурий»

Первой проснулась Настя. Она заварила кофе, с дымящейся кружкой прошла между кресел к центральному иллюминатору. В кабине посадочного модуля было тихо. Ровное дыхание спящих людей сливалось с мягким жужжанием «Осы». Такие звуки глубоко въелись в повседневную жизнь всех участников экспедиции и давно стали частью привычной для космонавтов «тишины».

Некоторое время Настя смотрела наружу, изучая замысловатые узоры длинных, резко очерченных теней. Потом обернулась, посмотрела на товарищей по команде. Во сне каждый из них оставался верен себе.

Эдик лежал, отвернувшись к боковому иллюминатору, будто хотел немного побыть один. Застенчивый, молчаливый, даже на Меркурии, в такой, казалось бы, небольшой и условно дружной компании, он старался не привлекать к себе внимания. А Настя не уставала поражаться его зрелости и профессионализму. С виду совсем мальчишка, годами недалеко ушедший от Мишки Сорокина, во всем, что касалось работы, он не уступал никому из обитателей «Альфа Ориона».

Дима спал, улыбаясь. Он был веселым, общительным. Наукой не занимался, но имел широкий кругозор и без труда вписывался в любой разговор. Болтать с ним было приятно и интересно.

А вот Никита… Настя внимательно посмотрела в его красивое, молодое лицо. И тут же отвела взгляд. Она никак не могла понять, как за такой привлекательной, на ее собственный вкус едва ли не эталонной, внешностью может скрываться такой грубый, высокомерный человек. Он всегда прав, он всегда знает, как надо, он никогда не ошибается и слишком хорош, чтобы снизойти до принятия чужого, отличного от его собственного мнения.

Настя снова посмотрела в иллюминатор. Ей нестерпимо захотелось пройтись. Не дожидаясь остальных, она проскользнула в переходный отсек.

Спускаться на поверхность по одному космонавтам не разрешалось, но соблазн оказался слишком велик. Настя так устала от постоянных перепалок с Никитой, что сейчас просто не смогла отказать себе в этом рискованном удовольствии.

– В конце концов, я же девушка, – бормотала она, забираясь в скафандр. – Должна же у меня быть хоть какая-то возможность уединиться. Конечно, они будут сердиться. Но ничего, поворчат и перестанут. Они наверняка простят мне эту маленькую шалость. Главное, чтобы Юре не проболтались…

Настя вышла наружу. Взглянула на широкую, уходящую вдаль борозду. «Оса» преодолела ее всего за день. «Нужно назвать ее бороздой Агриппа[20]», – подумала она. Они давали имена всему, чего не находили на своих картах.