Мистер Джастис Раффлс

Раффлс поднялся со своего места, в гневе возвышаясь над отшатнувшимся пленником, совершенно забыв о пародийной природе этого судилища, забыв о юморе, которым вначале сам пытался сдобрить это довольно невеселое положение дел, но, очевидно, припомнив в ярости все подробности предательского нападения, которое и вызвало к жизни эту ситуацию. Я должен сказать, что Леви тоже не остался равнодушен к своей же гнусности; он совершенно сжался в своих кандалах, испытывая вину и страх, которые странно было лицезреть в таком грубом животном; его голос почти задрожал, когда он попытался ответить.

– Я знаю, что это было неправильно, – признал этот бес. – И я, безусловно, сожалею об этом! Но вы не отдавали мне мою собственность, и когда мы вместе выпили, это меня взбесило.

– Так вы наконец признаете, что алкоголь сыграл свою роль?

– О да! Я был, наверное, пьян, как последняя свинья.

– Вы понимаете, что обвиняли меня в том, что я отравил вас?

– Не всерьез, мистер Раффлс. Я слишком хорошо знаю тухлый вкус этого пойла. Должно быть, дело в большей части бутылки, которую я опустошил до вашего прихода.

– Нетерпеливо ожидая увидеть меня в добром здравии?

– Конечно, с письмом в руках.

– И вы не планировали обмануть меня, пока я не попытался удержать это письмо?

– Ничуть, дорогой мой Раффлс!

Раффлс все еще стоял, вытянувшись до последнего дюйма под крышей башенки, его голова и плечи были освещены солнечным лучом, полным пылинок. От перил мне не было видно выражения его лица, лишь только эффект, производимый им на Дэна Леви, который сначала поднял свои скованные руки в жесте ханжеского протеста, а потом уронил их, словно поняв, что все зря.

– Тогда почему, – начал Раффлс, – вы приставили ко мне слежку почти с того момента, как мы расстались в Олбани в пятницу утром?

– Я – слежку?! – воскликнул несчастный в ужасе. – Но зачем? Возможно, это были полицейские.

– Это не были полицейские, хотя эти бездельники сделали все, чтобы сойти за них. Я слишком хорошо знаю оба разряда, чтобы меня можно было обмануть. Ваши парни поджидали меня у Лордов, но я без труда стряхнул их, когда приехал к себе в Олбани. Они больше не беспокоили меня – до прошлой ночи, когда приклеились ко мне у Грейс-Инн под видом двух обычных, простых детективов, о чем я, кажется, вам уже упоминал.

– Вы сказали, что оставили их там во всей красе.

– Это было великолепно с моей точки зрения, не думаю, что им так показалось.

Леви заворочался, пытаясь принять более прямое положение.

– И почему вы думаете, – сказал он, – что это я послал следить за вами?

– Я не думаю, – отвечал Раффлс. – Я знаю.

– И как, во имя сатаны, вы узнали об этом?

Раффлс медленно улыбнулся в ответ, и еще медленнее покачал головой:

– Вам не стоит просить меня открывать все мои карты, мистер Леви!

Удивленный таким поворотом ростовщик попытался изрыгнуть еще одно ругательство, но осекся и попробовал зайти с другой стороны.

– И какова, вы полагаете, могла быть цель этой слежки, кроме как убедиться в том, что вы останетесь невредимы?

– Вероятно, вы хотели убедиться в том, что я добуду письмо, а заодно и уменьшить свои расходы в этом деле – стукнув меня по голове и забрав у меня ваше сокровище. Довольно здравая хитрость, подсудимый! Мне не стоит недооценивать ее только потому, что она не сработала. Я восхищен и удачной мыслью выдать ваших пехотинцев с их колоритной внешностью за настоящих детективов. Если бы они добрались до меня и выбор стоял бы между моей свободой и вашим письмом, вы, конечно, знаете, что бы я выбрал.

Леви откинулся на подушку из сложенного флага, и красный вымпел затрясся и запузырился в такт его бессильным содроганиям.

– Это они сказали вам! Только они могли сказать! – прорычал он сквозь сжатые зубы. – Предатели – проклятые предатели!

– Предательство, – заразный недуг, мистер Леви, – сказал Раффлс, – особенно, когда кто-то вышестоящий поддается ему.

– Но они ведь лжецы! – проорал Леви, снова находя твердую почву. – Неужели вы не видите этого? Я послал их приглядывать за вами, но ради вашего же блага, только чтобы с вами ничего не случилось, как я вам и сказал. Я так боялся, что вы попадете в неприятности, они должны были проследить! Понимаете, что они задумали? Я был вынужден более или менее посвятить этих подонков в наш секрет, и они предали нас обоих. Захотели забрать у вас письмо, чтобы потом меня им шантажировать, вот как! Конечно, когда им этого не удалось, они бы вам что угодно наплели. Но я уверен, что вот это и был их план. Вы должны понять, что я ничего подобного не желал, Раффлс, и – ну, освободите меня уже, наконец, друг мой!

– Так это ваша линия защиты? – спросил Раффлс, поудобнее устроившись на импровизированной кафедре.