Мистер Джастис Раффлс

Конечно, я знал, но все же, я вытащил из нее все детали. Еле видная фигура в белой рубашке, этой ночью сидевшая в каноэ, проплывшем рядом с причалом Дэна Леви, которого мы как раз в этот момент пытались погрузить на борт его собственной прогулочной лодки, а затем замеченная у пустого дома, когда мы пытались выгрузить тушу ростовщика, эта самая тонкая фигура сидела сейчас рядом со мной. Она видела нас, каждый раз отыскивая. Она слышала и распознала наши голоса; только дело, которым мы занимались во тьме, она поняла неправильно. Она так и не созналась мне, но я все еще думаю, что она опасалась, будто мы переправляли мертвое тело, чтобы спрятать его в покинутой башне.

И все же я не знаю, что она на самом деле думала. Мне кажется (и она это уверенно подтвердила), что какой-то смутный намек на правду приходил ей на ум по крайней мере так же часто, как это ужасающее предположение. Но она должна была узнать наверняка; и таким образом, сперва отважившись разузнать, что в его доме никто не уверен насчет текущего местонахождения мистера Леви, но при том никто не испытывает по его поводу ни малейшего беспокойства, эта молодая женщина, верная той храбрости, которую я увидел в ее глазах при первой встрече, предприняла куда более отважный шаг – причалила к лужайке на берегу и поднялась в башню, чтобы раскрыть ее секреты. Ее легкие шаги по винтовой лестнице и стали причиной моей смертельной схватки с Дэном Леви. Она слышала, что происходило наверху, и даже частично видела; вообще-то, она достаточно поняла из ужасающих ругательств Леви, чтобы составить представление, и даже не вполне ошибочное, о том, что происходило между ним, Раффлсом, и мной. Что касается выражений, примененных ростовщиком, то мисс Белсайз с наконец-то проявившимся юмором уверила меня, что она достаточно повидала в своей жизни, чтобы быть не более парализованной их грубостью, чем соседи ее матери. Револьвер упал прямо к ее ногам, а затем, когда она уже думала, что я последую за ним через перила, она инстинктивно вложила его в мою хватающуюся за воздух ладонь.

– Но когда вы выстрелили, я почувствовала себя убийцей, – заявила она. – Так что, получается, я неверно вас оценила уже во второй раз.

Если вам кажется, что в нашем разговоре было многовато легкомыслия, то, могу вас заверить, что оно присутствовало лишь в оттенках. Правда, девушка ближе к концу разговора начала горько пошучивать над ситуацией, но что касается меня, то гарантирую – самый придирчивый критик не мог бы сказать, что я когда-либо в жизни был более серьезен. Я был погружен в тяжелые размышления о том, что никогда в своей жизни не смотрел в такие отважные, грустные, и в то же время живые и веселые глаза! Никогда раньше я не слышал подобного голоса и не встречал такого гармоничного сочетания бесшабашности и чувствительности, как в нем – ну, разве что, в ее же взгляде! Я раздумывал над тем, что на земле, возможно, не было девушки, даже сравнимой с Камиллой Белсайз, а возможно и мужчины – разумеется, если не брать в расчет Эй Джей Раффлса! И все же…

И все же только ради Раффлса она лишила меня самоуверенности и на этот раз, точно так же, как она раньше сделала это у Лордов, разве что теперь это произошло при расставании, когда она отправила меня в закат – немного озадаченного и невероятно раздраженного.

– Вы ведь не скажете ни слова никому о том, что я рассказала вам, мистер Мандерс? – произнесла Камилла у ворот своего сада.

– Вы про свои приключения той ночью и сегодня? – спросил я, немного застигнутый врасплох.

– Я вообще обо всем, что мы сегодня обсуждали! – ответила она решительно. – Вы ни звука не должны передать ни одной живой душе. В противном случае я очень пожалею, что заговорила с вами.

Как будто она по своей воле пришла ко мне и доверила свои тайны! Но я обратил в тот момент никакого внимания на эту несуразицу.

– Конечно, я не скажу об этом никому, – подтвердил я, но тут же осекся. – То есть, за исключением – вы ведь не имеете в виду…

– Имею! Никаких исключений быть не должно.

– Даже ради старины Раффлса?

– И ради него – менее всего! – воскликнула Камилла Белсайз, властно сверкнув глазами. – Мистер Раффлс – последний человек на свете, который должен что-либо знать.

– Даже учитывая то, что это именно вы спасли все наше предприятие? – спросил я задумчиво, ведь мне так хотелось, чтобы эти двое начали больше ценить друг друга. И мне казалось, будто мое желание может сбыться очень просто – ведь что касается Камиллы, мне нужно было только рассказать Раффлсу все, чтобы сделать его ее рабом навеки. Но она проявила стальную непреклонность, как будто сделанную из сплава, закаленного неведомым мне огнем.

– Это жестоко по отношению ко мне мистер Мандерс, ведь я всего лишь ужасно взволновалась, и, наверное, открутила пуговицу на жакете, если это не Божья воля – жестоко было бы вам выдавать меня – хотя мне самой не следовало вам открываться!