Мистер Джастис Раффлс

Что за неожиданная враждебность. Это было даже более нечестно по отношению ко мне, если учесть наш предыдущий разговор в том же тоне. Очевидно, мою настойчивую верность здесь не собирались оценивать по достоинству. Я попытался как-то оправдаться.

– Вы вполне передо мной открылись уже у Лордов! – сказал я ободряющим тоном. – И я ни за что не выдам вас.

– Даже мистеру Раффлсу? – быстро спросила она беззащитным тоном, который показался мне почти мечтательным.

– Ни единым словом, – отвечал я. – Раффлс не знает, что вы что-то заметили, и уж конечно, не догадывается, что это вы предупредили меня.

Мисс Белсайз быстро посмотрела на меня, и я увидел битву, бушующую в ее прекрасных глазах. Потом какая-то сторона одержала победу – мне показалось, что это была ее гордость – и она протянула мне руку.

– Об этом он тоже не должен ничего узнать, – сказала она так же твердо, как до того. – И я надеюсь, что вы простите мне это недоверие, в будущем я не повторю его.

– Я прощу вам что угодно, мисс Белсайз, за исключением вашей нелюбви к моему другу Раффлсу!

Я говорил вполне убедительно, взяв ее за руку; но она отняла ее, как только я договорил.

– У меня нет к нему нелюбви, – ответила она странным тоном; но тут же добавила с еще более странным нажимом, – но все же он мне не нравится.

И даже тогда я не смог понять, какое слово она имела в виду, или почему мисс Белсайз сразу после этого отвернулась так быстро, и спрятала взгляд.

Она стояла у меня перед глазами и не покидала моих мыслей всю дорогу до станции, но не дюймом далее. Я не нуждался в симпатии, а если бы и нуждался, тем июльским вечером это было бы все равно, поскольку я увидел кое-что еще, и у меня было о чем подумать с того самого мига, когда я ступил на платформу. Но не на ту платформу, которая мне нужна. Я собирался перейти на другую по мостику, когда подкатил поезд из города, и из вагона выскочил человек, которого я узнал еще до того, как он остановился.

Это был Маккензи, беспринципный детектив, шотландец, которого мы встретили в аббатстве Милчестер, и который с тех самых пор, как я знал, присматривал за Раффлсом. Он успел пересечь платформу еще до того, как поезд окончательно остановился, и я сделал то, что сделал бы и Раффлс на моем месте. Я припустил за ним.

– Дом Дэна Леви у реки, наишь? – услышал я его специфическое бормотание, обращенное кэбмену. – Так давай езжай туда, кабутто бес тебя гонит!

Глава XVIII. Смерть грешника

Что мне было делать? Я знал, что сделал бы Раффлс; он, вероятно, обогнал бы Маккензи на пути к ростовщику, скорее всего пешком, и упредил бы попытку Дэна Леви обличить его перед детективом. Я ясно вижу эту восхитительную картину, и то, как Раффлс неподражаемо изящно оборачивает дело в свою пользу. Но я – не Раффлс, и, более того, мне следовало уже направляться к нему домой, в Олбани. Я, вероятно, проговорил с мисс Белсайз несколько часов напролет; к своему ужасу, по станционным часам я видел, что уже почти семь – и через несколько минут я сел на идущий в город поезд. На Ватерлоо я был незадолго до восьми, но на добрый час опоздал в Олбани, и Раффлс в домашней сорочке красноречиво дал понять мне об этом из окна.

– Я уж думал, ты мертв, Банни! – изрек он таким тоном, будто сожалел, что это не так. Я проскакал по лестнице, через две-три ступеньки и уже в прихожей выпалил, что видел Маккензи.

– Как быстро! – сказал Раффлс, всего лишь слегка приподняв брови. – Ну слава Богу, я подготовился к встрече с ним.

Только после этого я заметил, что Раффлс не одевался, хотя и переменил одежду до того, и это поразило меня – невзирая на все мое волнение. Но причину этого я тут же увидел, как только кинул взгляд в спальню через распахнутые двери. Постель была завалена одеждой, а рядом расположился открытый чемодан. Дорожная сумка стояла тут же – набитая и зашнурованная; дорожный плед лежал, готовый для упаковки, а сам Раффлс был одет в дорожный твидовый костюм.

– Уезжаешь? – выпалил я.

– Еще бы! – ответил он, сворачивая свой курительный пиджак. – А не пора ли, учитывая то, что ты рассказал?

– Но ты паковал вещи еще до того, как узнал!

– Тогда ради Бога, займись тем же самым! – воскликнул он, – и не задавай вопросов. Я начал собирать вещи для нас обоих, но у тебя будет время надеть собственную рубашку и воротничок, если ты прыгнешь прямо в экипаж. Я возьму билеты, и мы встретимся на платформе в пять минут девятого.

– На какой платформе, Раффлс?

– Черинг Кросс. Поезд на континент.

– Но куда, ради дьявола, ты собрался?

– В Австралию, если угодно! Обсудим это во время нашего бегства в Европу.

– Бегства! – повторил я за ним. – Что случилось с тех пор, как я покинул тебя, Раффлс?

– Так, Банни, иди и пакуй вещи! – вот и весь ответ, который он дал мне с перекошенным лицом, почти насильно толкая меня к двери. – Ты понимаешь, что должен был приехать час назад, бесценный час – ну и что, неужели я спрашиваю тебя, что с тобой было? Так придержи при себе свои заковыристые вопросы – сейчас нет времени, чтобы на них отвечать. Я все расскажу тебе в поезде, Банни.