Мистер Рипли под водой

Уже на другом такси по тесным узким улочкам они долго поднимались в Касбу. А вот и Йоркский замок[57] (помнится, он читал, что здесь одно время жил или служил Сэмюэл Пипс)[58], высится над гаванью, как верный страж. Его каменные стены казались чрезвычайно массивными и прочными, особенно по контрасту с маленькими белыми домиками, примостившимися с каждой стороны. Они подошли к мечети со сверкающим зеленым куполом. Пока Том глазел на нее, задрав голову, послышалось громкое гортанное пение – это муэдзин с высокого минарета призывал верующих на молитву. Том читал, что этот призыв звучит пять раз в день, но в наше время из динамиков разносится пение, записанное на пленку. Служители культа стали слишком ленивыми, чтобы в четыре утра вылезать из постели и взбираться по ступеням, подумал Том, но без всякой жалости они лишают других утреннего сна. Ведь каждому правоверному нужно проснуться, прочитать молитву, стоя лицом к Мекке, и только потом ложиться в кровать опять.

Тому показалось, что Музей Форбса, с его бравыми оловянными солдатиками, понравился ему гораздо больше, чем Элоизе, но кто поймет этих женщин? Она почти ничего не говорила, хотя, так же как и он, зачарованно смотрела на сцены сражений, на походные лазареты, на раненых с окровавленными повязками на головах, на солдат в парадных мундирах своих полков, кавалеристов на грациозных скакунах – все было живописно расставлено на длинных стеллажах за стеклом. Солдаты и офицеры в высоту не превышали четырех с половиной дюймов, и под стать им были пушки и повозки. Изумительно! Вот бы вновь вернуться в детство… Мысли Тома внезапно оборвались. К тому времени, когда он достаточно вырос, чтобы оценить оловянных солдатиков, его родители уже умерли – утонули. Его воспитывала тетя Дотти, и уж ей никогда было не понять очарования оловянных солдатиков, а тем более раскошелиться на покупку хотя бы одного.

– Разве это не здорово, что мы здесь совсем одни? – воскликнул Том.

Как ни странно, но ни в одном из огромных, набитых экспонатами залов, по которым они бродили, действительно не было ни души.

За вход в музей никто не взимал плату. В просторном холле смотритель, облаченный в белую джеллабу, попросил их расписаться в книге для посетителей. Это была толстая книга с кремовыми страницами, и Том с Элоизой расписались в ней по очереди.

Они попрощались и вышли на улицу.

– Возьмем такси? – предложил Том. – Глянь туда! Как ты думаешь, там стоянка?

Они спустились по дорожке между двумя исполинскими газонами к обочине, у которой была одинокая запыленная машина. Им повезло. Это действительно оказалось такси.

– Au Café de Paris, s’il vous plaît[59], – сказал Том водителю, высунувшемуся в окошко.

По дороге они вспомнили о Ноэль, которая через несколько часов сядет на самолет в Париже. Они решили оставить блюдо со свежими фруктами в ее номере, этажом выше их собственного, и встретить ее в аэропорту.

В кафе Том заказал томатный сок с ломтиком лимона, а Элоиза – мятный чай, о котором столько слышала, но никогда не пробовала. Пах он, по крайней мере, восхитительно. Том сделал глоточек. Элоиза со смехом пожаловалась, что от жары скоро закипит сама, и мятный чай должен ей помочь, только непонятно, каким образом.

Их отель располагался в двух шагах от кафе. Том расплатился и повернулся, чтобы снять со спинки стула свой белый пиджак, когда ему вдруг показалось, что он заметил на бульваре знакомую фигуру.

Дэвид Притчард? В профиль незнакомец сильно на него смахивал. Том встал на цыпочки и вытянул шею, но бульвар был заполонен людьми, и похожий на Притчарда человек растворился в толпе без следа. Не стоит мчаться на перекресток и пытаться что-то высмотреть оттуда, а уж тем более бросаться за ним в погоню, подумал Том. Скорее всего, это был обман зрения. Такие брюнеты в круглых очках попадаются на глаза по нескольку раз в день.

– Тома, нам туда!

– Я знаю. – Том заметил торговца цветами. – Цветы! Купим букетик?!

Они выбрали ветку бугенвиллеи, несколько садовых лилий и маленький букетик камелий – специально для Ноэль.

Есть сообщения для Рипли? Нет, месье, покачал головой клерк за конторкой.

После звонка консьержу у Тома с Элоизой появились две цветочные вазы: одна для Ноэль, другая – для них самих. Цветов хватило всем. Потом – быстрый душ перед поисками места для ланча.

Они решили найти паб, который рекомендовала Ноэль. «Где-то в центре, недалеко от бульвара Пастера», – вспомнил ее указания Том.

Он поинтересовался у сидящего на тротуаре продавца галстуков, не слышал ли тот о таком заведении. Второй перекресток, справа, объяснил торговец.

– Merci infiniment![60] – поблагодарил Том.