Мистерии (пер. Соколова)

— Простите, что я снова завожу рчь о Минутт. Успокойтесь, у меня есть основаніе такъ говорить. Я не хочу говоритъ ничего дурного объ этомъ человк, нтъ, наоборотъ, вы знаете сами, что я въ вашемъ же присутствіи говорилъ о немъ все, что только зналъ лучшаго. Я представлялъ себ возможнымъ, что онъ стоитъ мн поперекъ дороги по отношенію къ вамъ; вотъ почему я и говорилъ съ вами о немъ; я тогда высказалъ между прочимъ предположеніе, что онъ не хуже всякаго другого можетъ заботиться о цлой семь, да я и теперь это думаю, конечно, если поддержать его въ начал. Но вы и слышать не хотли объ этомъ; вамъ дла не было до Минутты; и вы даже попросили меня больше не говоритъ о немъ. Хорошо! А все-таки я еще не совсмъ освободился отъ подозрнія, вы не убдили меня и я еще разъ спрашиваю, не было ли чего-нибудь между вами и Минуттой? Въ такомъ случа я тотчасъ же отойду въ сторону. Вы покачиваете головой; но тогда я не понимаю, почему вы не соглашаетесь отложить дло до завтра, чтобы завтра дать мн отвтъ. Вдь это было бы не боле, какъ простой справедливостью. И это вы… вы, такая добрая.

И вотъ она сдалась, да, она даже встала и, волнуясь, плача и смясь, погладила его по голов, какъ это было уже однажды. Онъ долженъ и завтра притти, она будетъ очень рада. только пусть онъ придетъ пораньше, въ четыре-пять часовъ, пока еще свтло; тогда никто не станетъ говорить объ этомъ. А теперь ему надо итти; лучше пусть онъ сейчасъ уйдетъ. Ахъ, да, такъ пустъ онъ приходить завтра, она будетъ дома, она будетъ ждать…

Странное дитя въ образ старой двственницы! Одно слово, одинъ намекъ воспламенялъ ея сердце, увлекалъ это сердце къ порыву нжности и радости. Она держала его руку, пока онъ шелъ къ выходу, она проводила его до самыхъ дверей и все держала его руку. На крыльц она громкимъ голосомъ пожелала ему доброй ночи, какъ будто бы по близости былъ кто-нибудь, для кого она сказала это нарочно.

Да, онъ будетъ угадывать ея мысли, онъ будетъ стараться! Завтра онъ лучше объяснится, онъ откроется ей весь и ничего не утаитъ; рано или поздно онъ заставитъ ее поврить ему. Какъ знать, быть можетъ, она сможетъ полюбить его хоть немножко! Никто не можетъ знать!..

Дождь прекратился; наконецъ-то онъ почти прошелъ; между мутными облаками мстами уже виднлись клочки голубого неба, изрдка падала на сырую землю капля дождя.

Нагель вздохнулъ свободне. Да, онъ снова завоюетъ ея довріе; отчего бы это могло не удасться ему? Онъ не пошелъ домой, онъ поплелся по берегу моря вдоль пристани, прошелъ мимо послднихъ домовъ города и дошелъ до дороги къ приходу. Нигд не было видно ни души человческой.

Когда онъ прошелъ еще нсколько шаговъ, вдругъ передъ нимъ поднялась съ края дороги какая-то фигура и пошла впереди. Это была Дагни; свтлое пятно бллось надъ дождевымъ плащомъ.

Онъ задрожалъ съ головы до ногъ, и одно мгновеніе простоялъ почти неподвижно: онъ былъ въ высшей степени удивленъ. Разв она не должна быть и сегодня вечеромъ на базар? или она только длаетъ маленькую прогулку, прежде чмъ начнутся живые картины? Она шла крайне медленно, раза два даже останавливалась и посматривала на птичекъ, которыя снова начали перепархивать по деревьямъ. Видла ли она его? Испытывала ли она его? Не затмъ ли встала она при его появленіи, чтобы посмотрть, рискнетъ ли онъ снова заговорить съ нею?

Она можетъ быть покойна, онъ никогда больше не будетъ докучать ей! И вдругъ въ немъ проснулась ярость, слпая, тяжелая ярость противъ этого существа, которое можетъ быть и теперь хочетъ заманить его хитростью, только чтобы имть удовлетвореніе покорить его! Она способна была разсказать потомъ на базар, что онъ опять-таки встртился ей! Разв она только что не была у Марты и не разрушила его счастье? Неужели она не можетъ молчать и не вкладывать ему палки въ колеса? Она хотла заплатить ему по заслугамъ, но заплатила больше, чмъ слдовало.

Оба они шли одинаково медленно, одинъ за другимъ; все время между ними было шаговъ пятьдесятъ. Это продолжалось нсколько минутъ. Вдругъ ея носовой платокъ упалъ на землю. Онъ видитъ, какъ платокъ падаетъ, какъ онъ скользитъ по дождевому плащу и остается на земл за нею. Знаетъ ли она, что онъ упалъ?

И онъ говоритъ себ, что она хочетъ испытать его, ея ненависть къ нему еще не улеглась; она хочетъ принудить его поднять платокъ и подать ей, чтобы заглянуть ему прямо въ лицо и. такимъ образомъ, насмяться надъ его пораженіемъ у Марты. Ярость его растетъ, онъ сжимаетъ губы, и лобъ его болзненно морщится. Хе-хе-хе, не такъ ли, онъ долженъ встать передъ нею, показать ей свое лицо и дать ей осмять себя. Посмотрите, пожалуйста, вотъ она уронила свой платокъ; онъ лежитъ тутъ на дорог, - какъ разъ посреди дороги; онъ блъ и необычайно тонокъ, онъ, кажется, даже кружевной; можно было бы нагнуться и поднять его.

Они шли одинаково медленно, и, когда онъ дошелъ до платка, онъ наступилъ на него и пошелъ дальше.