Мистерии (пер. Соколова)

Нагель сталъ всячески вывертываться: онъ всего только и знаетъ, что этотъ жалкій отрывокъ. это несвязное попури, хотя онъ очень много упражнялся, разучивая эти два танца, чтобы поразить ими публику! А, кром того, онъ, гршнымъ дломъ, играетъ фальшиво; ему самому противно слышать, истинно противно!

— Да, но…

— Докторъ, я не буду играть!

— Ну, если не сегодня, то завтра вечеромъ? Завтра воскресенье, потомъ базаръ закрывается, и мы надемся на большое стеченіе народа.

— Нтъ, простите, я и завтра играть не буду. Вдь нелпо же трогать скрипку, когда не умешь обходиться съ нею лучше, чмъ я. Странно, что у васъ нтъ настолько слуха.

Это обращеніе къ доктору оказало свое дйствіе.

— Ну, какъ сказать, — отозвался онъ. — Мн дйствительно показалось, какъ будто то тутъ, то тамъ было немного фальшиво, но наплевать, вдь мы вс не знатоки.

Это не помогло, докторъ получилъ все тотъ же отрицательный отвтъ и долженъ былъ уйти.

Нагель сталъ одваться. Итакъ, Дагни тоже просила уговорить его и даже горячо; она сама хотла аккомпанировать ему. Это что-то новое, а? Вчера она потерпла неудачу и теперь желаетъ такимъ путемъ добиться своего?.. Боже мой, можетъ быть, онъ не справедливъ къ ней? Она, можетъ быть, не будетъ больше ненавидть его и оставитъ его въ поко! И въ сердц своемъ онъ просилъ у нея прощенія за свои подозрнія. Онъ посмотрлъ на площадь; былъ чудный солнечный день, и небо было такъ глубоко, глубоко. Онъ началъ напвать.

Когда онъ былъ уже почти готовъ выйти, Capа подала ему черезъ дверь письмо; оно пришло не но почт, его принесъ посланный; письмо было отъ Марты и заключало только нсколько строкъ: сегодня вечеромъ пусть онъ не приходитъ, она ухала. Пусть онъ проститъ ей все ради самого Бога и никогда больше къ ней не приходитъ; ей было бы больно снова увидть его. Будьте счастливы! Совсмъ внизу письма, подъ подписью, она прибавила, что никогда его не забудетъ. Я не могу забыть васъ, писала она. Отъ этихъ двухъ-трехъ строчекъ вяло тепломъ, даже самыя буквы имли грустный, жалостный видъ, и все-таки она желала ему счастья.

Онъ опустился на стулъ. Все, все было потеряно! Даже тамъ онъ былъ отвергнутъ. Какъ это однако странно; все точно сговорилось противъ него. Имлъ ли онъ когда-либо боле благородныя, лучшія намренія, чмъ здсь? И все-таки, все-таки это не помогло! Нсколько минутъ онъ сидлъ неподвижно.

Вдругъ онъ вскочилъ со стула! Онъ посмотрлъ на часы, — одиннадцать; если онъ сейчасъ же побжитъ туда, можетъ быть, онъ еще застанетъ Марту до ея отъзда. Онъ направился внизъ къ ея дому; домъ запертъ и пустъ. Онъ заглянулъ въ окна, въ об комнаты — ни души.

Нмой и убитый, повернулъ онъ обратно къ гостиниц, не зная самъ, куда идетъ, не видя даже мостовой. Какъ она могла это сдлать, какъ она могла! Вдь онъ, по крайней мр, могъ бы пожелать ей всякаго, всякаго счастья, проститься съ нею, какъ слдуетъ, куда бы она ни ухала. Онъ бы всталъ передъ ней на колни изъ-за ея доброты, потому что у нея чистое сердце… а она не захотла, чтобы онъ это сдлалъ. Да, да, этому уже не поможешь!

Встртивъ Сару въ коридор, онъ узналъ, что посланный принесъ письмо изъ прихода. Такъ и это тоже было дломъ Дагни, все это затяла она; она точно разсчитала и быстро выполнила. Нтъ, она никогда не проститъ ему.

Весь день бродилъ онъ по улицамъ, былъ и въ своей комнат, и въ лсу, повсюду; ни минуты не оставался онъ въ поко. И все время ходилъ онъ съ поникшей головой и съ открытыми глазами, ничего однако не видя.

Слдующій день прошелъ такъ же. Было воскресенье; множество народа нахало изъ окрестностей, чтобы присутствовать въ послдній день на базар и видть живыя картины; Нагель снова получилъ приглашеніе сыграть хоть одну пьесу — на этотъ разъ черезъ другого члена комитета: черезъ консула Андресена, отца Фредерики; но онъ и на этотъ разъ уклонился. Цлыхъ четыре дня онъ бродилъ кругомъ какъ безумный, въ странномъ, разсянномъ настроеніи, словно одержимый одной мыслью, однимъ чувствомъ. Каждый день и даже по нскольку разъ въ день бывалъ онъ внизу у дома Марты и смотрлъ, не вернулась ли она. Куда она ухала? Но даже если бы онъ и нашелъ ее, это бы не помогло; ничто уже не помогло бы теперь!

Однажды вечеромъ онъ чуть было не столкнулся съ Дагни. Она выходила изъ лавки и почти задла его локтемъ. Она пошевелила губами, словно собираясь заговорить съ нимъ, но вдругъ покраснла и ничего не сказала. Онъ не сразу узналъ ее, смущенно остановился на мгновенье и посмотрлъ на нее, прежде чмъ быстро отвернуться и удалиться. Она пошла вслдъ за нимъ; онъ слышалъ, что она шла все быстре; у него было такое впечатлніе, будто она хочетъ догнать его, и онъ ускорялъ шаги, чтобы уйти, чтобы спрятаться отъ нея; онъ боялся ея, она всегда, всегда приносила ему несчастье! Наконецъ онъ дошелъ до гостиницы; вошелъ и въ величайшей тревог поспшилъ въ свою комнату. Славу Богу, онъ спасенъ.

Это было 14 іюля, въ понедльникъ…