Мистерии (пер. Соколова)

Онъ упорно настаивалъ на своемъ, утверждалъ, что посл такого ршенія съ ея стороны его великодушіе должно вырасти въ ея глазахъ, должно подняться съ гору, и притомъ же съ высокую гору. И онъ долженъ быть ей очень благодаренъ, хе-хе-хе, да, онъ добился всего, что имлъ въ виду. Но это даже слишкомъ любезно съ ея стороны, право, слишкомъ добродушно…

— Да, да, — перебила она его, — оставимъ лучше все это дло.

Но теперь уже не она, а онъ остановился.

— Да, вдь говорю же я вамъ еще разъ, что я навралъ вамъ, — сказалъ онъ, уставившись на нее.

Одно мгновеніе они глядли другъ на друга, сердце ея стало биться сильне, и она слегка поблднла. Почему дорожитъ онъ тмъ, чтобы она какъ можно хуже о немъ думала? Онъ, который охотно и добровольно сдавался во всемъ, — въ этомъ пункт оказывался непоколебимымъ. Что за id'ee fixe! Что за дурачество! Она воскликнула гнвно:

— Я не знаю, для чего вы выворачиваетесь передо мною наизнанку. Нтъ, знаете, вы общали мн быть умницей и сказали: вотъ увидите, какъ я хорошо буду вести себя. Да, ужъ нечего сказать: хорошее поведеніе!

Ея гнвъ былъ дйствительно неподдленъ. Она уже съ сердитымъ видомъ принимала его твердость, столь врную себ, столь непоколебимую, что въ силу ея она сама стала колебаться; она болзненно чувствовала себя въ непрерывномъ метаніи между врой и сомнніемъ. Въ волненіи она взяла у него назадъ свой зонтикъ и теперь безпрестанно похлопывала имъ себя по рук.

Онъ чувствовалъ себя совсмъ несчастнымъ. Какъ не везло ему во всемъ, что бы онъ ни предпринялъ! Какіе ложные шаги длаетъ онъ одинъ за другимъ! Да, если бы она только теперь извинила, если бы простила его опять; только на этотъ разъ, или, по крайней мр, если бы она только не сердилась! Не долженъ ли онъ въ такомъ случа дать ей доказательство? Исполнить что-нибудь посл полученія прощенія, чтобы снова примирить ее съ собою? Если бы она только глазкомъ ему мигнула, только намекнула бы ему, задала ему какую-нибудь задачу! Ахъ, онъ на все, на все готовъ…

Въ конц концовъ ей пришлось опять разсмяться. Нтъ, это было невозможно, есть невозможно и навсегда останется невозможнымъ; впрочемъ, если это ему доставляетъ удовольствіе… Но только ни слова больше объ этой id'ee fixe, ни слова больше…

Пауза.

— Знаете, что еще? — сказалъ онъ:- вотъ тутъ я встртилъ васъ въ первый разъ. Нтъ, я никогда не забуду, какой волшебный видъ былъ у васъ, когда вы отъ меня убгали. Точно нимфа, точно видніе… Ну, теперь я разскажу вамъ сказку, которую я пережилъ. Хотите?

— Ахъ, да, сказку! — невольно воскликнула она. Теперь она снова была довольна какъ дитя и попросила его разсказывать. Хорошо, пусть онъ несетъ ея зонтикъ, если онъ ужъ непремнно этого хочетъ; но какое это ему можетъ доставить удовольствіе! Ну, такъ сказку! Что же онъ не начинаетъ?

Да. Это вдь коротенькая исторійка, ее недолго разсказать. Онъ сидлъ однажды въ своей комнат, въ маленькомъ город; не въ Норвегіи; да впрочемъ безразлично, гд это имнно; итакъ, однимъ словомъ — сидлъ онъ однажды въ своей комнат въ одну теплую осеннюю ночь. Это было восемь лтъ тому назадъ, въ 1883 г. Онъ сидлъ спиной къ двери и читалъ книгу.

— У васъ горла лампа?

— Да, на двор было чернымъ-черно. Я сидлъ и читалъ. Вотъ кто-то идетъ по улиц, я слышу шаги на крыльц, слышу, какъ ко мн стучатъ. Войдите! Никого! Я открываю дверь, — никого нтъ. Я звоню; приходитъ служанка. Входилъ ли кто-нибудь на лстницу? Нтъ, никто не входилъ. Хорошо, — спокойной ночи! И двушка уходитъ.

Я снова сажусь за свою книгу. Я чувствую какой-то вздохъ, какой-то шорохъ, словно дыханіе человка, и слышу шопотъ: Пойдемъ! Я оглядываюсь — никого нтъ. Я снова берусь за чтеніе, чувствую раздраженіе и говорю: къ чорту! Я былъ одинъ-одинешенекъ, кто сказалъ: къ чорту! И вдругъ я вижу возл себя маленькаго, блднаго человка съ рыжей бородой и сухими, взъерошенными волосами, торчащими прямо кверху; человкъ этотъ стоялъ слва отъ меня. Онъ мигнулъ мн однимъ глазомъ, я отвтилъ ему тмъ же. Мы никогда не видались раньше, но мигнули другъ другу. Тогда я захлопнулъ книгу правой рукой; человкъ направился къ двери и исчезъ за нею. Я точно такъ же иду къ двери и тамъ снова слышу шопотъ: Пойдемъ! Хорошо. Я надваю сюртукъ, надваю галоши и выхожу. Теб нужно бы еще закурить сигару, думаю я, возвращаюсь снова въ свою комнату и закуриваю сигару; захватываю съ собою еще нсколько сигаръ; Богъ всть, зачмъ я это сдлалъ, но только я сдлалъ это и снова вышелъ.