MITI and the Japanese Miracle: The Growth of Industrial Policy, 1925-1975

Эта "аура", ранее присущая самураям, до сих пор присутствует в некоторых терминах, которые сегодня ассоциируются с бюрократами. Например, правительственные органы принято называть "вышестоящими" (oknmi). Говорят также, что японцы обычно не подвергают сомнению власть правительства, потому что уважают его "самурайский меч" (deiika no hâtâ), что напрямую относится к реликвии самурайской семьи - мечу. Такой украшенный меч символизировал статус самурайской семьи, а не был оружием, предназначенным для убийства людей. Яманоути говорит, что использование этого термина отражает народное сознание закона как символа власти, а не того, что обладатель власти должен использовать на самом деле. Переход от старой конституции к новой, утверждает Яманоути, мало что изменил в этом отношении. Например, эффективность неформальных административных указаний МИТИ, как утверждается, в конечном итоге опирается на его "самурайский меч": и правительству, и промышленности удобнее работать на этой основе, а не с помощью реальных мечей судебных разбирательств и штрафов".

В 1930-е годы, когда политические партии подвергались ожесточенным атакам со стороны милитаристов, как гражданская, так и военная бюрократия расширила сферу своей деятельности на те области, которые ранее оставались нетронутыми. Учитывая социологическую слабость партий в 1920-е годы, несмотря на их политическую известность, Данс и Окимото предполагают, что "1930-е годы представляли собой не распад "демократического" правительства, а стабилизацию бюрократического правительства" - подтверждение тенденций, которые латентно существовали с эпохи Мэйдзи". Крейг считает, что в 1930-е годы произошла "индигенизация" ценностей и институтов, которые были заимствованы с Запада в эпоху Мэйдзи". Как бы ни оценивать полтора десятилетия с 1930 по 1945 год, в конце этого периода японское правительство было гораздо более бюрократическим и государственным, чем в начале.

По окончании войны это бюрократическое правительство столкнулось с ожесточенной внутренней критикой за бедствия, которые оно принесло нации, как и под воздействием оккупационных усилий союзников перестроить ее в демо-кратическом направлении. Однако с бюрократией в период оккупации произошла необычная вещь: она ни в коем случае не вышла из-под контроля союзников невредимой, но часть бюрократии - экономические министерства - ушла с расширенными полномочиями. Фактически, в период оккупации 1945-52 гг. наблюдался самый высокий уровень правительственного контроля над экономикой, который когда-либо встречался в современной Японии до или после нее, уровень, который был значительно выше, чем уровень, достигнутый во время Отечественной войны. Эта тема будет подробно рассмотрена в главах 4 и 5, но "реформа" бюрократии во время оккупации является необходимым предисловием к пониманию того, какое место занимают бюро в министерствах и вне их в политике Японии после оккупации. По причинам, которые до сих пор не слишком ясны, оккупационные власти, или SCAP (Верховный главнокомандующий союзных держав), никогда не выделяли гражданскую бюрократию как нуждающуюся в базовой реформе. Однако SCAP полностью устранил из политической жизни одного из главных конкурентов эко-номической бюрократии - военных, а другого - дзайбацу - трансформировал и сильно ослабил. Оба этих события подтолкнули экономических бюрократов к тому, чтобы занять освободившиеся места. Не менее важно, что SCAP разрушила довоенное Министерство внутренних дел (Найму-сё), которое было самым престижным и влиятельным министерством в соответствии с Конституцией Мэйдзи. Полномочия старого Министерства внутренних дел были распределены между новыми министерствами строительства, труда, здравоохранения и социального обеспечения, внутренних дел (сначала называвшимся "местной автономией"), а также агентствами обороны и полиции. Однако с потерей власти Министерством внутренних дел появились и новые юрисдикции, на которые могли распространиться экономические бюрократы; например, региональные бюро Министерства внутренних дел военного времени и его полицейские полномочия по принудительному нормированию перешли, соответственно, к Министерству торговли и промышленности и Совет по экономической стабилизации.