Митрополит Филипп

Вторым знаменитым Соловецким узником Филипповых времен мог быть священник Сильвестр – видный деятель «Избранной рады» (князь-беглец Андрей Курбский так назвал правительственный кружок, занимавшийся проведением крупных реформ в конце 40-х – 50-х годах XVI века). Сильвестра знала вся страна. Эта фигура стояла на политическом и культурном небосклоне России намного выше, чем старец Артемий. Одно время он играл роль ближайшего наставника при государе. С его именем связывается появление знаменитого «Домостроя», Жития святой равноапостольной княгини Ольги и крупного исторического сочинения – «Степенной книги». До конца 1550-х годов Иван IV благоволил Сильвестру, но затем тот попал в опалу, да и в целом «Избранная рада» распалась. Курбский, перешедший впоследствии к литовцам, через много лет после заката «Избранной рады» напишет о судьбе Сильвестра странное известие, по сю пору ставящее историков в тупик. По словам князя, Иван Грозный отправил Сильвестра в Соловецкий монастырь: «…Заточен бывает от него Селивестр-пресвитер, исповедник его, аже на острове, яже на Студеном море, в монастырь Соловецкий, край корельска языка, в лопи дикой лежаш».

Ни малейших следов пребывания Сильвестра на Белом море нет. Определенно, последние годы жизни он провел в Кирилло-Белозерском монастыре, куда попала и библиотека Сильвестра. Сам царь пришел в недоумение от обвинений Курбского: он никогда не смущался, отправляя кого-то на казнь или в изгнание, но о прежнем своем фаворите говорит совершенно определенно, что отпустил его из Москвы безо всякого ущерба, по собственной воле священника. Иными словами, никакого изгнания, никакой насильственной отправки в отдаленную обитель не произошло. Почувствовав охлаждение со стороны государя, Сильвестр, видимо, сам почел за благо удалиться от дел.

Объяснить это противоречие можно двумя способами. Либо Курбский ошибся, запамятовал, по прошествии многих лет, обстоятельства судьбы Сильвестра. Это – скорее всего. Подобные несообразности встречаются в письмах князя к Ивану Грозному, а в принадлежащей его перу «Истории о великом князя Московском» их просто пруд пруди. В ином случае, соприкосновение с Соловецкими островами в судьбе опального священника все же произошло, но имело характер незначительного эпизода. Лишившись власти и влияния на царя, он, вероятно, подыскивал наилучшее место, где мог бы скоротать век. Посмотрел Соловки, пожил там какое-то время, но в конечном итоге остановил выбор на Кирилло-Белозерской обители. В любом случае, пересечение судеб двух великих людей Московской державы не высекло исторической искры. Для Филиппа Сильвестр оказался на периферии биографии, а для Сильвестра – Филипп. О каком-то влиянии одного из них на другого, или даже о каком-то союзничестве смешно рассуждать. Для этого просто нет сколько-нибудь значительной информации.

А теперь самое время поговорить о том, как выглядел Филипп. Конечно, несколько необычно затевать подобный разговор, дойдя до середины книги. Но прежде в этом не было ни малейшего смысла. Нет даже самой ничтожной информации о том, каков был облик святителя в детстве и молодости. Источники, из которых можно почерпнуть сведения о его внешнем виде, вообще крайне скудны.

Это, прежде всего, иконы древнего письма. Иконописный жанр средневековой живописи отличается очень высокой степенью условности. Искать в старинных образах «портретного» сходства с оригиналом или, тем более, фотографического, дело бессмысленное. Но, во всяком случае, самой общей передачи подлинных черт лица ожидать все-таки можно. В особенности, если канонизацию отделяет от смерти незначительный хронологический промежуток. В отношении Филиппа есть смысл надеяться хотя бы на минимальное отражение действительного облика.