Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

— Не спешите с критическими оценками своих слов. Мне они не кажутся столь предосудительными. Я хотела бы заново вернуться к нашему разговору о вашем предложении, которое вы вроде бы собирались сделать, но так и не сделали. Но для этого мне нужна соответствующая атмосфера. Вы уловили мою страсть к истории родной страны и словно бы погрузили меня в условия, в которых зарождалась борьба Сербии за независимость — в Белградский пашалык. А я, в свою очередь, отвечая на ваше гостеприимство, хотела бы обставить наш с вами разговор ещё более декоративно. Я приглашаю вас в Белград — туда, где вершилась судьба вашего предка и моего пращура, где Елена Петрович владела сердцами сильных мира сего, а храброе сердце Карагеоргия заставило малочисленный народ подняться войной против целой империи! И там мы продолжим наш разговор…

Кеттель буквально воспарил.

— Вы серьёзно? Всё, что вы сейчас сказали, не шутка?

— Ничуть.

— В таком случае я согласен. Вылетаем завтра же.

Уже вечером он заказал билеты, а утром белоснежный лайнер уносил нас из аэропорта Анкары на мою родину, где нас ждали непредсказуемые, но наверняка интересные события. Если честно, я и сама плохо отдавала себе отчёт в своих действиях, не до конца понимая, что происходит между мной, Кеттелем и Чоличем, но какая-то неведомая сила влекла меня в сплетённую этим человеком паучью сеть. Нет, это не традиционное девичье любопытство и стремление найти приключений на свою голову и голову того, кто с тобой рядом. Это было нечто иное — я как будто перестала руководить своими действиями. То самое альтер-эго, что ещё некоторое время назад заставило меня почувствовать себя Еленой Петрович, ощутить как наяву те исторические интерьеры, о которых я доселе и читала-то поверхностно, сейчас владело мной и подсказывало интуитивно правильное решение. А в правильности его я не сомневалась — разум уступил место подсознанию, которое приняло на себя главенствующую роль.

Мы прилетели в обед, перекусили, устроились в отеле «Центральный парк», отдохнули с дороги — и сами не заметили, как наступил вечер. Мы отужинали в ресторане отеля, и тут вдруг на меня нахлынуло нечто сродни эмоциональному всплеску осознания и сожаления. Почему-то только сейчас я вдруг задумалась о том, что слова Чолича могут оказаться правдой — и что тогда? Назад пути нет, убежать мы не успеем, да и некуда бежать. И что будет, если я открою ему сейчас всю правду о моих истинных намерениях? Сможет ли он простить меня? Нет, нет, твердил разум, закрой на это глаза, этого не может быть, но изнутри меня всю переворачивало. Несколько бутылок вина не могли исправить положения — я словно перестала контролировать саму себя.

Придя в номер после ужина, я буквально набросилась на Рашида. Давно не помню у себя таких всплесков либидо. Он пытался отстраниться от меня первые минуты, бормотал что-то насчёт целомудрия до свадьбы и исламских традиций, которые я вроде бы уже научилась соблюдать, но я его уже не слушала. Я понимала и не могла ему сказать, что каждая следующая минута может стать для нас последней — и потому эту, конкретную, надо использовать на всю катушку, чтобы взять от жизни всё, что можно взять в столь малый промежуток времени.

Мы повалились на постель, не видя ничего от страсти и тусклого освещения гостиничного номера. Одежда летела в разные стороны, а я рвалась к его естеству словно зверь, и только одна мысль царила у меня в голове: «Только бы нам дали закончить!» Я не простила бы ни себе, ни другим, если бы сейчас у меня отобрали его, лишили возможности ощутить его в себе по полной программе. И — да — он меня не разочаровал. Его нежные, но глубокие проникновения словно бы пронзали мою душу изнутри, я рыдала от счастья и предчувствия скорой разлуки, вечной разлуки. Никогда ещё у меня не было подобного секса с мужчиной! Секс перед смертью, как это заводит и как это убивает одновременно! И только один вопрос в итоге — хотела бы я это повторить? — не предполагал никакого другого ответа, кроме положительного. Этот оргазм, который постигаешь на краю пропасти, не сравнится ни с чем в этом мире.