Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

Местный усташ, Виктор Гутич, завербовал в свои ряды ещё в годы существования Югославии немало францисканцев, за что в знак благодарности был назначен префектом Западной Боснии. 27 мая, по пути в Баня-Луку, Гутич возмутился, что в Приедоре на виселице не оказалось ни одного серба, в то время как в городке Сански Мост в назидание остальным в петлях болтались двадцать семь тел. По приказу Гутича усташи схватили православного священника Баня-Луки, сбрили ему тупым ножом бороду, выкололи глаза, отрезали нос и уши и, прежде чем окончательно отправить на тот свет, развели на груди огонь. Через несколько дней газета «Hrvatska Krajina» докладывала о церемонии, что состоялась в одной из церквей неподалёку от Баня-Луки: «Освящение первого национального Хорватского знамени в Боснии состоялось в Назаретском монастыре перед бесценной кровью Сестёр Христовых… Хоругвь нёс Виктор Гутич».

В округе Ливно францисканский проповедник обратился к пастве со следующей речью: «Братья хорваты, идите и режьте сербов, и прежде всего зарежьте мою сестру, которая вышла замуж за серба, а затем убивайте всех сербов подряд. Когда вы закончите своё дело, придите ко мне, я выслушаю ваши исповеди и дарую вам отпущение всех ваших грехов». Другой францисканец так укорял свою паству: «Вы все старухи и вам всем следует надеть юбки, ведь вы ещё не убили ни одного серба. У нас нет ни оружия, ни ножей, и мы должны выковать их из кос и серпов для того, чтобы при первой же встрече резать сербам глотки».

Мы чудом спаслись, успев перебраться в Сербию, где тогда всё боеспособное население собралось в отряды четников — защитников местного населения. Нет, таких зверств там не происходило. Конечно, операции возмездия имели место, но никто никогда не производил массовой резни тех хорватов, которые бежали с занятых усташами территорий и были православными или просто не разделяли идеологии головорезов Павелича. Когда меня после войны спрашивали о четниках, я говорила о них так: «Это были сербы, которые хотели защищать самих себя».

И у них это получалось.

Для начала надо сказать о самом вожде четников Драже Михайловиче. Ветеран Первой мировой, видный военный деятель Сербии, полковник, которого уважали и рядовые сербы, и высшее политическое и военное руководство, он производил впечатление даже самой своей фигурой. Высокий, статный, с густой бородой, с иссиня-чёрными глазами, которые, казалось, смотрели в самое твоё сердце из-под тонких стёкол очков, он способен был повести за собой и вёл за собой миллионы тех, войну кому объявили как хорваты с итальянцами, так и пришедшие им вскоре на помощь немцы. Если бы Гитлер тогда не стянул войска к границам Югославии, четники имели все возможности уничтожить усташей и даже присоединить Хорватию. Но поскольку помощь Павеличу оказывал Муссолини, то появление Гитлера было вполне закономерным явлением в таком случае. По прибытии в Сербию (а остановились мы с семьёй в Равна-Горе, где ещё не было боевых действий), я вступила в ряды четников. Я намеревалась воевать и за Сербию, и за Хорватию. Но внезапно открылся второй фронт — на нашу голову свалились войска вермахта…

На дни нашего прибытия пришлось 6 мая, когда четники на вершине Тары отпраздновали «Джурджевдан» — день начала гайдучии, народно-освободительной войны сербов. Этот день считается началом движения четников. В тот день, у костра, за кружкой сливовицы, я впервые разговорилась с полковником Михайловичем.

— Скажите, ведь немцы уже совсем близко? Официальное командование подписало капитуляцию, и сражаться нам теперь будет тяжело…

— Конечно, силы не равны, — отвечал он. — Пока мы не можем вступать в открытую конфронтацию с немцами, ведь, по сути, четники — это всего лишь один отряд. Но если каждый из нас, а также тех солдат, кто не согласился с капитуляцией, отправится на свою малую родину, чтобы сколотить хоть мало-мальский отряд четников — ситуация вскоре переломится.

— Почему вы так думаете? Ведь немецкие войска куда сильнее оснащены, более подготовлены… Да и потом — они меньше чем за неделю сломили сопротивление профессиональной армии… А мы — всего лишь горстка партизан…

— Они сломили сопротивление, которого не было. Говорю тебе это, девочка, как профессиональный военный и чиновник той самой армии, которая сложила оружие и смиренно подставила голову и плечи под плеть. Пойми, что война сербов всегда основывалась не на совершенном вооружении, а на той самой гайдучии, которую мы отмечаем сегодня. Сербы воевали не оружием, а сердцем. Боль сердца, которое столь много времени провело под игом, в плену, в тяготах и лишениях. Именно наша боль рождает ту страсть, с которой мы бросаемся в бой, а после выигрываем его и получаем заслуженную победу!

Эти слова врезались в мою память. Я не мыслила жизни без движения четников, я считала себя воительницей, и до какого-то момента так оно и было.