Мюнхэ. История Сербии / история «Хостела»

А меж тем произошли события, которые и заставили вскипеть в наших сердцах ту страсть, о которой так ярко и запальчиво говорил Михайлович. Сербы в Хорватии — те, что не успели убежать и кого всё ещё безжалостно истребляли люди Павелича — подняли восстание. Михайлович отправил несколько отрядов туда, на помощь землякам. Я рвалась присоединиться к гарнизону, но полковник отказал. Тогда я не понимала причин его поведения, но позже мне стало ясно — восстание было обречено на провал, а он слишком трепетно относился к девочке, что годилась ему в дочери, но всё же заступила на службу с автоматом в руках, чтобы отправить её на верную смерть.

Хуже было другое — что немцы, которые пришли на помощь Муссолини, решили отомстить Михайловичу и начали геноцид сербов уже в самой Сербии. Один из четников, попавший к немцам в окружение, рассказал мне историю, которая тронула меня тогда до глубины души. Я и сама чувствовала и понимала, что геноцид сербов внутри самой Сербии — это дикость, которой наш народ не заслуживал и не знал со времён Белградского пашалыка, но эта история дала мне понять — мы не одни. В мире нас слышат, чувствуют нашу боль. И оттого сильнее была ярость, с которой мы стискивали приклады ружей, отправляясь в бой…

Надо сказать, что к лету 1941 года, помимо четников, с немцами стали сражаться и партизаны. Но если четники состояли только из сербов и проповедовали идею восстановления монархии, то партизаны были для нас вроде отщепенцев. Во-первых, там собрался всякий сброд без роду и племени, включая хорватов, словенцев и босанцев. Во-вторых, они были безбожниками и жаждали установления коммунистического режима, от которого никто из сербов не был бы в восторге — тогда ещё мы плохо понимали суть коммунизма, но помнили свою жизнь при Карагеоргиевичах и не желали менять её ни на какую другую. Потому мы их не поддерживали, но и в открытые столкновения не вступали, хотя сражались с немцами они довольно храбро — то ли за страх, то ли за совесть.

В июле 1941 года немецкие войска на горе Градиште близ села Вишевец разбили Паланацкую партизанскую роту. В сербской деревне Смедеревска-Паланка немцы взяли в плен 16 югославских партизан из той же роты и отправили их в тюрьму — в конюшню 5-го кавалерийского полка имени королевы Марии Карагеоргиевич. Военный суд приговорил всех 16 человек к расстрелу, приговор надлежало привести в исполнение вечером 19 июля (по другим данным — 20 июля).

Местом для казни была выбрана та же самая конюшня — пленных поставили спиной к стогу сена, предварительно партизанам были завязаны глаза. Перед самым расстрелом рядовой вермахта Йозеф Шульц, который был включён в состав расстрельной команды, неожиданно бросил винтовку на землю и воскликнул:

— Я не буду стрелять! Эти люди невиновны!

Командир расстрельной команды, услышав эту фразу, застыл в шоке: солдат дивизии отказался выполнять приказ. Решение было принято незамедлительно — Шульца признали бунтовщиком, а за невыполнение приказа он должен быть расстрелян. Приговор привели в исполнение немедленно. Йозеф был захоронен рядом с казнёнными партизанами.

После войны, когда в середине 1960-х мы с Тито оказались в ФРГ с официальным визитом, я первым делом отправилась в государственный архив, чтобы отыскать хоть какую-то информацию об этом человеке. И была удивлена — мало того, что рассказ четника оказался правдой, но и сам Йозеф Шульц, как выяснилось, был порядочным, достойным человеком. Читая характеристики на него от сослуживцев, чудом сохранившиеся в не погибших архивах вермахта, я словно бы увидела этого близорукого, удивительного мальчика, очень тонко чувствующего, воспитанного, ласкового. Он делал репродукции картин голландских художников, был душой компании, играл на пианино. В момент казни ему было всего 19 лет…

Когда мы вернулись из этой поездки, то я сразу инициировала установку ему памятника на месте казни. Шуму тогда было много, в том числе среди бывших партизан, которые возражали против идеализации вражеского солдата, но я ни на минуту не жалею об этом своём решении. Памятник Йозефу Шульцу — это памятник человечеству вне зависимости от цвета кожи или униформы. Памятник человечности, которая проявляется редко, но особенно заметно это в такие смутные времена, какие царили тогда…

В рядах четников особое место принадлежало православному священнику Попе Джуджичу, которому было присвоено четническое звание войводы. Джуджич был воистину проворным человеком, таким ему приходилось быть, сражаясь с огромным количеством врагов — сначала с усташами и немцами, а потом с партизанами. Войвода Джуджич был прирождённым тактиком. Однажды кто-то попросил его отправить нескольких бойцов, чтобы отбить овец, украденных партизанами, на что Джуджич ответил просьбой не беспокоиться. Овцы не умеют передвигаться с той же скоростью, что и люди. Им приходится останавливаться, чтобы пощипать травки. Партизаны овец обязательно бросят. Получилось именно так, как он и говорил…

Войвода Джуджич установил строгую дисциплину. Я сама видела, как он «успокаивал» смутьянов ударами палки…