Мне уже не больно (СИ)

— Вымогатель, — вздыхает Алик, ложась на спину. Пуфик достаточно большой, но нам все равно приходится лежать впритирку, чтобы не скатиться на пол. — Игорный бизнес. В городе строят еще одно казино, и его многие хотят прибрать к рукам. Мне предлагают долю.

— За что? — мне действительно интересно, есть ли какая-то причина помимо того, что Алик богат, обаятелен и харизматичен настолько, что я, будь у меня казино, отдал бы ему его целиком, без всяких долей.

— Мне скоро восемнадцать, — пожимает плечами Алик, глядя в потолок. — Я начну вести свои дела, стану официальным лицом в компании отца. У моей семьи большие связи в среде управленцев города, в полиции. Многим будет выгодно, если я буду их партнером, а не конкурентом или, того хуже, врагом.

— Ясно, — нет, ну а что еще сказать? Я к своим почти полным восемнадцати в экономике и бизнес-планировании понимаю ровно столько, чтобы закрыть соответствующие предметы в лицее на четверки. А Алика всю жизнь воспитывали для управления гигантской производственно-торговой империей. Я уже успел прогуглить фамилию Милославских. — А почему ты не хочешь взять себе долю?

— Твоего покорного слугу, — Алик усмехается, выдерживая театральную паузу, — не устраивает доля в тридцать процентов. Слишком маленькая цена за регулирование вопросов с легавыми и вложения, которые, как предполагается, я сделаю.

— Блин, ничерта не понимаю в этом, — сознаюсь с досадой.

— Тебе и не надо понимать, — мурлычет Алик и снова лезет целоваться. Неугомонный. Я расплываюсь в дурацкой улыбке. — За тебя буду я понимать. Крупный бизнес это не для тебя.

Не успеваю ничего ответить — его горячие губы касаются моих, целуют в подбородок, в шею, язык проходится по кадыку. Я со свистом выдыхаю через зубы, когда Алик принимается покусывать то место, где шея переходит в плечо. Все бы ничего, только чувствую, как кровь приливает к паху, и напрягается член.

Этого только не хватало.

Алик, кажется, замечает, в чем моя проблема, потому что приподнимает голову и бесновато усмехается, глядя мне в глаза.

— А ведь я могу помочь, — произносит он низким хриплым голосом, от одного звука которого у меня кружится голова.

— Еще чего, — бормочу невнятно, пытаясь его оттолкнуть, но слабо в этом преуспевая. — Ты обещал, что ничего не будешь делать.

— Я обещал ничего не делать против твоей воли, — поправляет Алик, облизывая пересохшие губы. Только теперь я замечаю, что возбудился и он. — А тело твое, кажется, не сильно против.

— Зато я против! — возражаю смущенно, где-то внутри чувствуя досаду от того, что не смогу позволить себе роскоши близости. Не так быстро. Не соврав друзьям, где я нахожусь. — Алик, ну давай подождем?..

Он, видимо, замечает, что и я сопротивляюсь не от нежелания, и становится серьезным.

— Конечно, Никит. Столько, сколько захочешь.

Алик легко переключается на стороннюю тему, хотя я прекрасно понимаю: стояк — это стояк, неудовлетворенное желание — это всегда неприятно даже физически.

— Фильм выбрал? — спрашивает он, неторопливо поднимаясь, чтобы найти джойстик управления системой.

— Угу. Что сам хочешь — «Малавиту» или «Однажды в Америке»?

— Ого, тебя на кино о мафии потянуло, — удивляется Алик. Свет гаснет от нажатия пары кнопок, на экране появляется строка ввода для поиска по названию.

— Атмосфера опасности — это круто, — заявляю уверенно.

— Разве что только в кино, — вздыхает Алик, подтягивает еще один пуфик и устраивается рядом. — Ладно. Давай «Малавиту».

*

— Никит, а кем ты хочешь стать? — спрашивает Алик, намыливая мою голову и, кажется, сооружая «рожки» из погрязших в пене волос. Я сижу в горячей ванне, прислоняясь спиной к его груди. Второй раз не стыдно, даже привычно уже. «Чего я там не видел?» — спросил тогда Алик, вырвав из моих рук полотенце, которым я пытался прикрыться. Действительно, все уже видел. А касаться друг друга приятно и легко, как не было раньше никогда и ни с кем. Оказывается, бывают в жизни люди, перед которыми если и стесняешься, то только для проформы, потому что по-настоящему смутиться не получается.

Задумываюсь над его вопросом и какое-то время молчу, гоняя пену туда-сюда и млея от массирующих кожу головы пальцев.

— Раньше хотел стать профессиональным спортсменом, — говорю наконец, вновь чувствуя укол пресловутого сожаления. — Теперь уже глупо о таком думать. Пройдут годы, прежде чем физиотерапия даст результаты. Я не могу ждать так долго, да и к тому моменту растеряю все навыки, форма будет не та…

Пальцы Алика выскальзывают из моих волос, он за плечи притягивает меня ближе и губами касается ушной раковины.

— Ты сможешь ходить?

— Нескоро, — отзываюсь, с удивлением понимая, что сказал пока только ему. Даже брат еще не знает наверняка, а с Аликом я поделился. Верно, это что-нибудь, да значит. — Но смогу.

— Значит, однажды будешь играть в баскетбол для себя, — просто говорит Алик. Уверенность, с которой он это озвучивает, отчасти передается и мне. — А теперь давай подумаем, в какой университет тебя отправим.

Забавно.