Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

В сентябре 1811 г., простудившись на торжественном открытии Казанского собора, скончался А. С. Строганов. Директором Публичной библиотеки стал его заместитель А. Н. Оленин, с которым у П. П. Дубровского отношения не сложились. Последовало выселение Дубровского из здания библиотеки, спешная проверка наличия рукописей в Депо манускриптов, которая осуществлялась силами всех библиотекарей Публичной библиотеки, с демонстративным отстранением от нее самого Дубровского. Это мероприятие было изначально несостоятельным, поскольку манускрипты из собрания графов Залусских, составлявшие 90 % общего количества рукописей Депо, при поступлении не сверялись с описями. Дубровский и сам не знал определенно, насколько полно представлена во вверенном ему Депо коллекция Залусских. Об этом обстоятельстве наверняка был осведомлен и Оленин.

Проверка выявила недостачу нескольких рукописей. Дубровский подал в отставку, и Оленин сообщил министру народного просвещения, что из отсутствующих рукописей некоторые нашлись в фонде печатных книг библиотеки, а другие не представляют научной ценности[617]. Таким образом, обвинения с Дубровского были сняты, отставка предоставлена (с пожалованием чина статского советника и ордена Св. Анны второй степени), сам Дубровский через несколько лет умер в нищете (его родственники спорили из-за единственного наследства – орденского знака, украшенного бриллиантами[618]).

Отметим, что фигура Дубровского весьма противоречива. С одной стороны, он спас Сен-Жерменскую библиотеку древних рукописей, равно как и другие рукописные богатства, которые могли погибнуть в огне Французской революции. С другой стороны, свидетельство Дубровского о наличии в его собрании рукописей, принадлежавших французской королеве Анне, дочери Ярослава Мудрого, оказывается несостоятельным. В настоящее время известна одна рукопись, относительно которой точно известно, что ее коллекционер выдавал за молитвенник Анны Ярославны. На поверку она оказалась сербским служебником XIV в. с молитвенной записью от лица Анны Ярославны – явным и грубым фальсификатом, авторство которого приписывают отставному офицеру лейб-гвардии Семеновского полка А. И. Сулакадзеву[619].

Александр Иванович Сулакадзев – собиратель и фальсификатор средневековых рукописей. Причем подделки Сулакадзева – это не цельные фабрикации рукописей «под старину», а, как правило, изготовление фальсифицированной записи на подлинной средневековой рукописи. Отметим, что Сулакадзевым в его деятельности фальсификатора руководила не жажда наживы, а исключительно патриотические соображения, правда, ложно понимаемые[620]. Приведем описание кабинета Сулакадзева, сделанное А. Н. Олениным: «Мне давно говорили о Селакадзеве, – сказал Оленин, – как о великом антикварии, и я, признаюсь, по страсти к археологии, не утерпел, чтоб не побывать у него. Что ж, вы думаете, я нашел у этого человека? Целый угол наваленных черепков и битых бутылок, которые выдавал он за посуду татарских ханов, отысканную будто бы им в развалинах Серая (Сарая. – Авт.); обломок камня, на котором, по его уверению, отдыхал Дмитрий Донской после Куликовской битвы; престрашную кипу старых бумаг из какого-нибудь уничтоженного богемского архива, называемых им новгородскими рунами: но главное сокровище Селакадзева состояло в толстой, уродливой палке, вроде дубинок, употребляемых кавказскими пастухами для защиты от волков; эту палку выдавал он за костыль Иоанна Грозного, а когда я сказал ему, что на все его вещи нужны исторические доказательства, он с негодованием возразил мне: “Помилуйте, я честный человек и не стану вас обманывать”»[621].

Как это ни парадоксально, А. И. Сулакадзева следует считать последователем П. П. Дубровского. Изготовленные Сулакадзевым подделки не имеют столь явного сходства в манере исполнения, чтобы можно было, взглянув на таковую, сразу определить ее авторство. Кроме того, «палеография» подделок Сулакадзева изучена недостаточно. В. П. Козлов писал о «синдроме Сулакадзева», который побуждает исследователей всякую подделку приписывать этому человеку[622] (например, К. Ю. Ерусалимским недавно была высказана точка зрения, что знаменитая подделка XX в. – «Велесова книга» – может быть связана с именем Сулакадзева[623]). У нас нет прямых данных о том, были ли знакомы Дубровский и Сулакадзев. Однако некоторые признаки как будто указывают на их знакомство. Более того, можно утверждать, что в своей коллекционерской деятельности Сулакадзев подражал Дубровскому[624].

В «Северном вестнике» в 1805 г. сообщалось, что среди рукописей Дубровского есть написанные древлянскими рунами[625]. В 1812 г. Г. Р. Державин опубликовал перевод памятника французской средневековой поэзии из рукописи Дубровского. В эти же годы поэт получил «песнь Бояна» – якобы древнейший памятник древнерусской поэзии из коллекции Сулакадзева, якобы написанный «новгородскими рунами», который оказался фальсификацией.