Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Император мог не одобрить трактовки исторического сюжета. В 1848 г. художник Демидов преподнес Николаю I картину, изображающую встречу князя Игоря и Ольги, и рассчитывал получить за это 600 рублей серебром. Государь счел картину «дурно написанною» и велел вернуть ее приемщику, присланному из Академии художеств[718].

Для медиевальных подходов было важно, что интерес к русскому Средневековью культивировался в Академии художеств. В 1802 г. по инициативе графа А. С. Строганова в учебную программу вошел дополнительный пункт, по которому учащимся стали задавать темы из отечественной истории[719]. Академия художеств, наряду с заданиями на библейские и мифологические темы, начинает постепенно давать учащимся задания и из русской истории. Одно из них гласило: «Представить великого князя Дмитрия Донского, когда по одержании победы над Мамаем оставшиеся князья русские и прочие воины находят его в роще при последнем почти издыхании»[720]. В 1805 г. на основе этого задания О. А. Кипренский пишет свою единственную историческую картину «Дмитрий Донской на Куликовом поле». Сюжет с Дмитрием Донским привлекал и иностранных мастеров, которые видели в обращении к нему возможность угодить российской власти и заработать. 31 января 1851 г. Президент Академии художеств обратился в Министерство Императорского двора о прошении художника Адольфа Ивона представить императору картину «Победа Дмитрия Донского на Куликовом поле».

Очень интересны критерии, по которым в России происходила оценка картины и принималось решение, стоит ли ее приобретать. Во-первых, рассматривалось, соблюдены ли костюмы того времени. А. Ивон в 1846 г. изучал русское оружие в кремлевском арсенале и Оружейной палате и выезжал на Куликово поле осматривать местность, читал русские летописи, то есть максимально стремился к достоверности. Во-вторых, анализировали художественные достоинства (картина Ивона получила критические отзывы, говорилось, что колорит мог бы быть ярче, а тени обозначены сильнее). В-третьих, смотрели на внешнюю реакцию, оценки, репутацию картины, особенно у иностранцев. Картина была прохладно встречена французской публикой. Действительный статский советник Киселев из Парижа прислал вырезки из французских газет. Несмотря на неоднозначные отзывы, картину Министерство Императорского двора купило, в июне 1858 г. ее выставили в Белом зале Эрмитажа, а позже перевезли в Таврический дворец[721]. Полотно планировали разместить в нижнем коридоре храма Христа Спасителя – храма-памятника героям войны 1812 г.[722]

Опредметить Средневековье

Следует отметить, что медиевализм очень активно входил в культуру и быт российского общества первой XIX в. через предметы.

Интересно рассмотреть бытование некоторых из них в произведениях искусства, имеющих идеологический подтекст. В качестве примера обратимся к так называемым шлемам Александра Невского. Среди экспонатов Оружейной палаты особое значение отводилось реликвиям, связанным с Александром Невским как покровителем царской фамилии. В Оружейной палате числилось сразу два шлема, приписываемых новгородскому князю: ерихонка второй половины XVI в., на самом деле принадлежавшая царю Михаилу Федоровичу и декорированная в 1621 г. мастером Никитой Давыдовым, а также византийская «железная шапка» с деисусом конца XII – начала XIII в. Ни тот ни другой шлем к настоящему Александру Невскому отношения не имели; но они стали символическим воплощением древнерусской эпохи и служили, как показано В. М. Файбисовичем, источником образов для многих памятников того времени. С. С. Пименов разместил изображение шлема-ерихонки у ног статуи Александра Невского на северном портике Казанского собора в Санкт-Петербурге (1811 г.).

И. П. Мартос заменил в проекте памятника Минину и Пожарскому античный шлем с пышным гребнем древнерусским шлемом, опять-таки скопированным с рисунка «шлема Александра Невского» из собрания А. Н. Оленина (1818 г.). Как показано В. М. Файбисовичем, в проектах медалей, исполненных И. А. Ивановым (по указаниям Оленина), император Александр, изображенный в аллегории «На изгнание врагов», трактовался А. Н. Олениным в пояснении как «Гений России, вооруженный верою к Богу, что означается крестом на его груди, силою народною, ознаменованною Иракловою палицею, и твердостию Царя, изображенною шлемом Александра Невского». Чтобы ни у кого не было сомнений, на голову Александра I на медалях был водружен «шлем Александра Невского».