Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Произошло расширение понятия «памятники истории» на объекты XIX–XХ вв. А. А. Формозов считал, что в начале XX столетия в России сложилась целая наука об историко-культурном наследии[848]. При этом готовился закон о сохранении этих памятников. Его проект был представлен в Государственную думу 10 декабря 1911 г. и передан в комиссию для рассмотрения законопроекта по охране древностей. Он был рассмотрен на ее заседаниях 9 и 19 апреля 1912 г.[849]

Закон в итоге принять не успели из-за начавшейся в 1914 г. Первой мировой войны, а вскоре революция 1917 г. радикально изменила русскую историческую политику. В нее был внесен новый элемент: насильственное забвение, специальное уничтожение памятников истории; но это уже история российской исторической культуры XX в.

Апофеоз Романовых: монументальная политика второй половины XIX – начала XX века

В 1829 г. вышел циркуляр МВД «О сооружении памятника святому равноапостольному князю Владимиру» на развалинах Херсонеса Таврического, где совершено его крещение[850]. В 1843 г. ректор Академии художеств В. И. Демут-Малиновский подал «Проект на сооружение в городе Киеве на высшей крутости угла Александровской горы, над самым тем местом, где совершилось крещение русского народа, памятника святому равноапостольному князю Владимиру» на высочайшее рассмотрение. Проекты реализованы не были, вместо этого в 1848 г. было решено строить храм Св. Владимира в Севастополе[851]. В 1853 г. памятник в честь св. Владимира был открыт в Киеве. В 1888 г. он стал центром коммемораций, посвященных 900-летию Крещения Руси[852]. Это были первые празднества на государственном уровне, посвященные событию древнерусской истории.

В 1852 г. киевскому губернатору был подан проект сооружения памятника в честь Нестора-летописца[853]. Проект так и остался нереализованным, в основном из-за отсутствия средств, но показательно, что впервые в русской истории был поставлен вопрос об увековечивании памяти не просто исторического деятеля, а средневекового историка-летописца.

В императорский период высшим проявлением презентации памяти о средневековом прошлом России стал памятник «Тысячелетие России» по проекту М. О. Микешина, И. Н. Шредера и В. А. Гартмана, торжественно открытый в Великом Новгороде 8 сентября 1862 г. Конкурс был объявлен по инициативе Министерства внутренних дел в 1857 г., в нем участвовало 52 проекта[854]. В памятнике воплотился целый ряд новых идей: он был установлен не в одной из столиц, воплощавших официальное деление на периоды русской истории (Киев, Москва, Петербург), а в Великом Новгороде. Впервые столько внимания в монументальной скульптуре было уделено доромановскому времени: призванию варягов, Крещению Руси, борьбе с татарами и свержению ига, истории самодержавного Русского царства. Это говорило о развитии национального самосознания – историческая политика формировала идею старой, долго живущей русской нации. Раньше такие идеи в коммеморациях не воплощались. Собственно, и во второй половине XIX в. будет только несколько случаев – открытие памятника 1000-летию России, празднование 900-летия Крещения Руси, торжества в честь 500-летия Куликовской битвы и т. д.

Не обошлось и без загадок. Скульптурное изображение царя Ивана Грозного не решились поместить на памятнике. Парадоксально, но несомненные достижения царствования Ивана Грозного при этом оказались приписаны… Ивану III. Именно Ивану III коленопреклоненный татарин дает знак власти – бунчук, что может быть соотнесено с покоренными в 1552 г. Казанью и в 1556 г. Астраханью, но никак не соотносится с Иваном III, который сверг власть Большой Орды в 1480 г. на реке Угре, но не покорил ни одного татарского ханства и не принимал от татар знаков власти (их принимал Иван Грозный). У ног государя со сломанным мечом лежит поверженный ливонец, но Иван III очень мало воевал с Ливонией, зато ее уничтожил в 1561 г. Иван Грозный в ходе Ливонской войны. Мало того, за спиной Ивана III помещена фигура сибиряка – символ грядущего освоения Сибири, которое начнется спустя столетие после «государя всея Руси», в 1582 г., при Иване IV. В результате получилось, что на памятнике – две (sic!) фигуры Ивана III. Одна на среднем ярусе, в окружении покоренных татар (которых он на самом деле не покорял) и разбитых ливонцев (которых он не разбивал), и другая – на фризе, среди государственных людей. В связи с этим возникает предположение, что Иван Грозный все-таки был «замаскирован» среди фигур памятника под видом одного из Иванов III. Принять эту версию мешает то, что ни малейших намеков на это обстоятельство нет ни в одном тексте XIX в., связанном с монументом.