Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Рецензент «Всемирной иллюстрации» не без иронии писал об этих предметах мебели, представленных на одной из мануфактурных выставок, следующее: «На настоящей выставке деятелем русского стиля, преимущественно перед другим, оказывается профессор И. А. Монигетти, что и обязывает нас отнестись к его композиции серьезно, как требует того важность предмета и новизна его. Мы не хотим сказать этим, чтобы уважаемый профессор измыслил что-нибудь оригинально новое, кроме туалета из белого дерева “в старинном роде”, тогда как в старину на Руси туалетов и не было, но тем не менее, это произведение считаем мы лучшим из всего того, что носит его имя на выставке. Изящество формы – первая потребность в подобном произведении, и здесь профессор Монигетти вышел с честью из предстоящей ему борьбы вкуса со стилем»[875]. И далее о другом творении архитектора: «Туалет по рисунку профессора И. А. Монигетти из серебра, материи и кружев, обративший августейшее внимание ее императорского величества, замечателен более игривою идеею и принадлежит, так сказать, к минутным игрушкам. На столике, покрытом, как и в туалете русского стиля, нами описанном, – узорным полотенцем с каймою, на ножках, наискось поставлено овальное зеркало в серебряной с жемчугом раме. Над ним утвержден серебряный колокольчик с поднизью и фатою, концы которой, падая на стол, образуют над ним и над зеркалом род подзора, сквозного, узорного и осужденного на неблагодарную роль: остаться в забвении, как только потемнеет белизна его кружев»[876].

Стасов четче выражает подспудно проступающее недовольство рецензента эклектичным характером этих вещей. Он писал о «кружевном» туалете, придуманном И. Монигетти, следующее: «Хотелось бы мне отозваться с похвалой про туалет будто бы в русском стиле, который выставлен у г. Штанге и который, кажется, особенно нравится публике. Но мне невозможно на этот раз согласиться с публикой. Правда, я вижу тут и русское кружево и русское шитье серебром, в виде повойника с поднизью, вверху драпировок над зеркалом. Но все вместе кажется мне каким-то смешением “французского с нижегородским”, как будто одним из тех произведений, где иностранец жантильничает с чуждыми ему национальными формами»[877].

Действительно, официальную линию русского стиля поддерживали высокопоставленные заказчики. Это можно наблюдать во всех видах искусства. Интересно и то, что во второй половине XIX в. вновь начинает большую роль играть теория «Москва – Третий Рим», известная еще со времен Средневековья, но несколько потерявшая пальму первенства в первой половине того же века из-за поддержки новой теории «Православие. Самодержавие. Народность». Впоследствии все эти теории будут мирно сосуществовать, давая идеологическую поддержку официальному варианту русского стиля. Наиболее ярко это проявится во времена правления Александра III.

В 1883 г. состоялась коронация Александра III, особо подчеркивающая, в отличие от предыдущих, связь царя и народа. Был создан коронационный альбом, в оформлении которого принимали участие не только художники-академисты, но и художники-передвижники, в чем проявлялось стремление Александра III поддержать национальную школу живописи. Заметим, что до этого в создании коронационных альбомов принимали участие в большей степени иностранные живописцы. Для коронационного банкета в Грановитой палате палехские мастера «восстановили» живопись Симона Ушакова, стараясь придать интерьеру палаты вид XVII в. Меню банкета иллюстрировал в русском стиле художник В. М. Васнецов. Он изобразил бояр в старинных одеяниях, несущих царские регалии – шапку Мономаха, скипетр, державу и крест. Торжественное шествие государственных мужей сопровождали рынды. Рисунок имел подзаголовок: «Несение русских регалий в Успенский собор из Оружейной палаты». Все это было связано с миром православной, патриархальной Руси. Музыка, сопровождавшая коронационные торжества, тоже имела русский характер. Это и хор «Славься» из оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя», и единственное произведение П. И. Чайковского в архаическом национальном стиле – кантата «Москва» на слова Ап. Майкова. В этой кантате также отражена национальная идея «Москва – Третий Рим». Вот фрагмент из нее с обращением к русскому царю-богатырю:

Ты для всех теперь для восточных стран,
Что звезда взошла Вифлеемская,
Во своей святой каменной Москве!
Возлюбил тебя и избрал Господь —
Повязать тебе Константинов меч
И венчаться венцом Мономаховым,
Сирых быть тебе да защитником,
Поплененных быть избавителем,
Веры правыя быть поборником!
О Москве ж твоей есть пророчество:
«Пали два Рима – третий стоит —
А четвертому не быть».