Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Оставив в стороне эту проблему, обратимся к более детальному анализу исторической программы, которая должна была найти отражение в фасаде здания. Ее изложил начальник Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги Н. Казаков в одном из докладов, сохранившихся в архиве: «При проектировании фасада здания Московского вокзала Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги… принять во внимание историческое значение тех мест, которые соединяет упомянутая железная дорога… Все перечисленные линии соединяют с Москвой такие города, с которыми тесно связаны воспоминания как о выдающихся исторических лицах по государственно-общественной их деятельности, так и о знаменитых событиях, важных в истории развития Российского государства. Ближайшим в этом отношении местом является Троицкая лавра Сергия Преподобного, благословлявшего Великого князя Дмитрия Ивановича Донского в 1380 году на освободительную войну с татарами. Та же Лавра повторила свою вдохновляющую деятельность в религиозно-освободительной борьбе в 1612 году… Расположенный далее по дороге Александров есть бывшая Александровская слобода, 17 лет служившая местом пребывания Царя Иоанна Васильевича Грозного. Затем: Ростов Великой, основанный в отдаленнейшие времена, памятный в истории удельной эпохи, а также по почитаемым церковью Князьям Борису и Глебу и по известному ревнителю православия Митрополиту Дмитрию Ростовскому; Ярославль, основанный в XI веке одним из ближайших потомков Рюрика Ярославом, сыном Владимира Святого, собиравший в 1612 году дружину князя Пожарского, выступившего отсюда на освобождение Москвы, а в 1613 году встретивший первоизбранника из дома Романовых на престол Российского юнаго Царя Михаила Федоровича… Наконец, далее рельсовый путь соединяет более выдающиеся города Севера: Вологду и Архангельск, издавна вошедшие в район коммерческо-предпринимательской деятельности новгородцев и памятные по самоотверженным носителям света христианства на дальнем Севере Святых Зосиме и Савватию, угодникам обители Соловецкой». Казаков отмечал, что вокзал «должен быть северно-русского, историко-национального характера, с некоторым монастырским оттенком». В цитируемом документе также отмечалось, что проект фасада «составлен в стиле русском, в характере церквей и монастырей северного края, а именно: Олонецкой, Вологодской и Архангельской губерний эпохи XVI столетия. В некоторых частях послужили образцами, между прочим, церковь в с. Дьякове и бывший Коломенский дворец под Москвой. Фронтон над входом вестибюля несколько в характере ворот Спасского монастыря в Ярославле. Орнамент верхнего парапета по коньку в характере подзоров церкви Иоанна Предтечи, находящейся также в городе Ярославле»[892].

Действительно, многосоставной объем Ярославского вокзала несколько скрывает свое функциональное предназначение, но он включает в себя и «воспоминание» о культовой архитектуре – это просматривается в башне, имеющей шатровое завершение; и интерпретацию средневековой крепостной архитектуры – это читается в «гипертрофированных “машикулях”»[893], выступающих из стены объема, фланкирующего главный вход; и неожиданную отсылку к жилой дворцовой архитектуре – это угадывается в центральной части главного фасада, увенчанной щипцом с ажурным металлическим козырьком. Итак, в этом фасаде мало что свидетельствует о том, что это фасад здания железнодорожного вокзала, но в его образном характере проявляется многогранная характеристика архитектуры и истории северорусских земель.

Об образном характере архитектуры вокзала, в котором отчасти прослеживаются «средневековые источники», писала еще Е. И. Кириченко. Так, завершение главного объема здания вокзала, где расположен вход, напоминал ей следующий ассоциативный ряд: «деревянные дозорные вежи русского Севера, юрту кочевника-оленевода и кокошник праздничного одеяния девушек северных губерний»[894].

Н. М. Петухова писала об отделке здания Ярославского вокзала в ракурсе интерпретирования модерном национальных средневековых сочетаний материалов (к примеру, любовь зодчих прошлого к поливной керамике и открытой кирпичной кладке) следующее: «Богатая гамма фактурно-цветовых сопоставлений отделочных материалов (кирпич, камень, штукатурка) дополнена рельефами, майоликовыми панно и изразцовыми фризами, выполненными по мотивам северной флоры и фауны. Фактура и цвет материала в модерне и, в частности, в произведениях Шехтеля обретают значение композиционных средств первостепенной важности»[895].