Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Если изначально произведения художника приняли с восторгом, то со временем, после более тщательного изучения русской иконописи, отношение к работам Васнецова начинает меняться. К примеру, П. А. Флоренский высказывался против метода создания икон светскими художниками, восходящим к реальному образу, а не к духовному первообразу: «Так, соборный разум Церкви не может не спросить Врубеля, Васнецова, Нестерова и других новых иконописцев, сознают ли они, что изображают не что-то, вообразившееся и сочиненное ими, а некоторую в самом деле существующую реальность и что об этой реальности они сказали или правду… или неправду… не происходит ли здесь величайшего духовного смятения и смущения и не сказал ли художник кистью неправды о Богоматери? …если они не могут удостоверить правдивости своего изображения и даже сами в себе в том не уверены, то разве это не значит, что они притязают свидетельствовать о сомнительном, берут на себя ответственнейшее дело святых отцов и, не будучи таковыми, самозванствуют и даже лжесвидетельствуют?»[904]

Но и об образах, написанных художниками Серебряного века, создавались легенды (например, об образе Богоматери, запечатленным Васнецовым в киевском соборе Св. Владимира). «На многих произвел огромное впечатление ходивший по Киеву рассказ о чуде, которое привело изображение Богоматери на алтарную стену. Большинство комиссии по отделке храма склонялось к тому, чтобы в алтарной апсиде поместить образ св. Владимира. Но сырые пятна, выступившие в этом месте на штукатурке, воспроизвели очертания васнецовской Богоматери. Это и определило судьбу художественного замысла и еще более восприятию его как иконы»[905].

Художников рубежа веков привлекала не только религиозная живопись, но и историческая, связанная со средневековыми сюжетами и образами. И здесь стоит отметить одну тенденцию – обращение живописцев к малоизвестным историческим событиям и героям, а также интерес к раннему Средневековью. Одним из художников, обращавшихся к языческому Средневековью, к жизни древних славян был Н. К. Рерих. Еще в 1897 г. молодой художник написал картину «Гонец. “Восста род на род”». Эта картина из цикла, первоначально называвшегося «Славяне и варяги. Мотивы из культурной жизни новгородских славян конца IX века», была представлена в том же году на выставке. Картина привлекла внимание П. М. Третьякова. И известный коллекционер приобрел ее для своей галереи. На полотне художник изобразил двух мужчин, плывущих на утлой лодчонке к городищу. Лодка тихо скользит по темной глади реки. В свете восходящей луны ярко белеют рубахи гонцов и конские черепа на частоколе, окружающем поселение, куда подплывают гонцы с вестью о нападении другого племени. Если в колористическом плане картина выдает в Николае Рерихе ученика Архипа Куинджи, то в сюжетном плане он вполне самостоятелен. Уже современники обратили внимание на необычность сюжета, раскрывающего особенности мира древних славян. Вот отрывок из рецензии на выставку, на которой было представлено полотно начинающего живописца: «От картины г. Рериха… веет покоем, тишиною. Все в ней так жизненно правдиво; все, что изобразил молодой художник, ни в чем не разнится с теми представлениями о старинных славянских городищах, какие у нас сложились»[906].

Интересна не только сама картина, но и рама. Она выполнена из дерева, рогожки, песка и твореного золота. На грубой рогожке отчетливо выделяются золотистые изображения стилизованных животных, выполненных в технике присыпки песком по трафарету. Исследователям они напомнили тотемных животных древних славян. Они распознают в них фигурки собачек (или коньков) и зайчиков[907]. Появление этих изображений на раме не случайно. Рерих писал картину в родовом семейном имении Извара недалеко от Гатчины. Еще в юности будущий художник увлекся археологией, так как недалеко от «Извары почти при каждом селении были обширные курганные поля от X века до XIV»[908]. Н. К. Рерих участвовал в раскопках, проводимых археологом Л. К. Ивановским в 1894 г. недалеко от Извары. Сам Рерих об участии в подобных раскопках писал следующее: «Щемящее приятное чувство первому вынуть из земли какую-либо древность. Непосредственно сообщиться с эпохой давно прошедшей. Колеблется седой вековой туман; с каждым взмахом лопаты, с каждым ударом лома раскрывается перед вами заманчивое тридесятое царство; шире и богаче развертываются чудесные картины… Словно бы синее становится небо. Ярче легли солнечные пятна… Полноводные реки несут долбленые челны. На крутых берегах, защищенных валом и тыном, с насаженными по кольям черепами, раскинулись городки. Дымятся редкие деревушки… У мужчин зверовые шапки, рубахи, толстые шерстяные кафтаны. На ногах лапти…»[909] Судя по записям Рериха, можно сказать, что и замысел картины «Гонец. “Восста род на род”» родился в процессе раскопок.