Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Молодому князю в фильме чужды самодержавные настроения: поначалу он даже отказывается взять в руки власть, но, будучи борцом за свободу своего народа, он принимает на себя тяжелую ношу своеобразного «отца нации». В данном контексте национальная идея является ключевой, а битва на Чудском озере преподносится чуть ли не как определяющая в судьбе русского народа. Таким образом, на основе отдельно взятого события далекой и таинственной, но при этом визуально понятной зрителям эпохи, авторы фильма выстроили целый комплекс художественных образов. Эти образы были направлены в актуальное, советское смысловое русло, служили главной идее – борьбе народа с немецкими захватчиками.

Не обошли авторы фильма и важную для Средневековья тему религии. В социалистическом кинематографе про Средние века религия зачастую выступала исключительно как негативный фактор. Подобное присутствует и в фильме С. Эйзенштейна, где антирелигиозная пропаганда напрямую перекликается с антифашистской. Католические священники в фильме изображены в негативном ключе: они спокойно смотрят, как германские рыцари кидают маленьких детей в огромный костер[1038].

Одной из важнейших и противоречивых исторических персон Средневековья в отечественном кинематографе был Иван IV. Одним из первых фильмов о нем стала картина «Крылья холопа» режиссера Ю. Тарича (1885–1967), вышедшая еще в 1926 г. Примечательно, что особую популярность она приобрела на Западе, где была известна под названием «Царь Иоанн Грозный», став предметом жарких споров в среде русских эмигрантов[1039]. Суть спора заключалась в том, что одна часть эмигрантов хвалила художественные достижения фильма, другая же подвергала его жесткой критике, обвиняя в намеренном антиисторизме. В целом последнее можно признать справедливым.

Особенно интересными в этом контексте представляются слова сценариста фильма Виктора Шкловского: «Мы не столько стремимся своей новой постановкой к исторической правдоподобности – нам хочется показать не нарядную, а рабочую Русь, и Грозного не на приеме послов, а на приеме купцов – хитрого, немножко подобострастного с англичанами тирана и льняного торговца. Мы думаем, что удастся поставить новую вещь и найти в старой России совсем другие вещи, чем те, к которым мы привыкли в исторических фильмах. Самое имя “исторического фильма” должно быть уничтожено в советской кинематографии»[1040]. Данная позиция В. Шкловского, конечно, не может служить отражением взглядов всех советских кинематографистов, однако некоторые ее аспекты мы так или иначе можем найти во многих других фильмах о Средних веках. Медиевализм зачастую становится удобным инструментом идеологической борьбы и манипуляции, поскольку с его помощью авторы могут пытаться в силу тех или иных причин изменить представление людей об истории.

С развитием в 1930-х гг. культа личности образ Ивана IV претерпевает значительные изменения. Показательным в этом отношении стал фильм «Первопечатник Иван Федоров» (режиссер Г. Левкоев, премьера 12 мая 1941 г.), прославляющий не только первого русского книгопечатника, но и первого русского царя[1041]. Наиболее значительным фильмом советского периода об Иване IV является двухсерийная картина С. Эйзенштейна «Иван Грозный». Первая часть, вышедшая в 1945 г., имела огромный успех, удостоившись Сталинской премии. Тем не менее вторая подверглась жесткой критике Центрального Комитета ВКП(б), который отметил невежество в отображении исторических фактов, слабохарактерность и безволие экранного Грозного, а также нелицеприятный показ опричников[1042]. При этом стоит отметить, что сам Эйзенштейн подходил с большой серьезностью и интересом к изображаемой в его кинофильме эпохе: «Я тщательно изучаю летопись, исторические труды, народные песни и былины о Грозном. Предо мною стоит задача – в фильме воссоздать черты этого “поэта государственной идеи XVI века”, как назвал его кто-то из историографов прошлого. По правдивости содержания хочется идти за летописью, фиксируя в фильме исторические черты дел Ивана IV. По форме же хочется следовать былине и песне, которые воссоздают характер живого Грозного, не гоняясь кропотливо за датой, за хронологической последовательностью… Этим путем, я думаю, единственно возможно дать почувствовать через фильм величие дела Ивана Грозного»[1043].