Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

«Приватизировать» Чингисхана пытаются и в Якутии. В якутском фольклоре фигурирует бог Чыныс Хаан. По версии некоторых исследователей, Темучин (Тэмуджин, Чингизхан и пр.) некогда «взял себе легендарное и великое имя в честь якутского бога Чыныс Хаан». В 2009 г. был снят художественный фильм «Тайна Чингис Хаана», в котором доказывалось, что якуты – прямые потомки Чингисхана[1378].

Сходные процессы происходят в Республике Калмыкия. Здесь также актуализируются предания о Чингисхане, которые позиционируются как народная память о национальном герое[1379]. Происходят и современные мемориальные акции: в 2019 г. в поселке Привольный по частной инициативе генерального директора племенного завода «Улан-Хееч» Джангара Сангаджиева был установлен пока единственный в Российской Федерации памятник Чингисхану.

Приведем описание комплекса: «Четырехметровую фигуру Чингисхана несут четыре воина-защитника, позади установлены флагштоки, которые олицетворяют четыре монгольских племени. На основании памятника высечены годы жизни великого полководца, для этого использовалась техника письма тодо-бичиг, созданная на основе старомонгольской письменности»[1380].

Некоторые народы начинают развивать культ полководцев и сподвижников Чингисхана. В Республике Тыва стало необычайно популярным имя Субедея (1175–1248) – знаменитого военачальника эпохи завоеваний Батыя. В 1985–2016 гг. органами Управления ЗАГС по районам республики было зарегистрировано 625 записей актов о рождении мальчиков с этим именем[1381]. В Национальном музее им. Алдан-Маадыр Республики Тыва в 2018 г. была создана экспозиция «Субедей-маадыр – великий урянхайский полководец» с восковой фигурой военачальника, облаченной в доспехи[1382]. В тывинской литературе, как и в бурятской, активно создаются произведения, посвященные эпохе монгольских завоеваний[1383].

Иначе изображают роль Монгольской империи в Республике Хакасия. По словам С. Угдыжекова, «главной составляющей хакасского этнического мифа является широко распространенное в массовом сознании представление о существовании в Средние века высокоразвитого “древнехакасского государства”, которое обладало необходимыми признаками цивилизации: городами, письменностью и ирригационным земледелием». В XIII в. эту державу сметает монгольское нашествие, но она выступила щитом против орд с Востока, сама погибла в 1293 г., но народы Европы и Центральной России исторически в долгу перед древними хакасами, ослабившими удар потомков Чингисхана[1384]. Здесь за образец взят известный дискурс русской историографии о Древней Руси как щите Европы против нашествия кочевников.

Подводя итоги нашему краткому обзору, отметим, что обращение к медиевализму в Татарстане, Бурятии, Якутии, Калмыкии, Тыве, Хакасии и в других регионах, выбирающих средневековую Монгольскую империю, Золотую Орду и Чингисхана с Батыем в качестве историко-культурных национальных ориентиров, типологически очень сходно с процессами, протекавшими в Центрально-Восточной Европе и на Балканах в эпоху романтического национализма конца XVIII – первой половины XIX в. Их роднит ярковыраженный курс на развитие собственной национальной идентичности. Конечно, эти национальные движения развиваются в другом политическом контексте (современная Россия – федерация, а не империя), при принципиально ином уровне информационных и социальных технологий, уровне XXI в. Но мы можем наблюдать сходство в самом механизме привлечения медиевализма как инструмента нациестроительства.

В российском обществе увлеченность республик золотоордынским медиевализмом воспринимают без сочувствия. И Монгольская империя, и Орда остаются окрашенными в русском историческом дискурсе в темные тона. Ученые могут обсуждать в историографии концепции нашествия как в рамках культурного трансфера, так и в рамках влияния кочевых народов Востока на русскую военную и политическую культуру, но все равно XIII в. остается «временем катастрофы». Панегирические мотивы в адрес золотоордынского прошлого звучат в основном в республиках, чье прошлое может быть связано с историей Орды[1385].

На уровне официальной исторической политики власти сегодня соблюдают осторожность и стараются не обострять отношения внутри федерации. Примером является перенос рассмотрения вопроса в Государственной думе о включении Дня свержения татарского ига 11 ноября 1480 г. – Стояния на Угре – в число памятных дат России. Причиной стала жесткая позиция Татарстана, и с ней решили считаться, несмотря на то что одобрение законопроекту высказали более 60 регионов Российской Федерации. Документ был одобрен Российской академией наук, Росархивом, Минкультуры, Минобороны, Минфином, Минюстом и Институтом законодательства и сравнительного правоведения при правительстве РФ[1386].