Мобилизованное Средневековье. Том II. Средневековая история на службе национальной и государственной идеологии в России

Так, московский историк архитектуры Илья Печенкин замечает следующее: «Здание вписывается в стилизаторскую тенденцию, довольно широко представленную в российской архитектуре последних десятилетий. Например, в Москве модно стилизовать сталинские высотки, в Петербурге – модерн и так далее. Имеется своя ниша и у “русицизма”: можно вспомнить такие постройки, как Moscow Marriott Royal Aurora Hotel на Петровке или дом в 1-м Хвостовом переулке. Надо сказать, что отношение к таким опытам всегда неоднозначное, “русский стиль” уловить непросто. Однако в указанных зданиях присутствуют оригинальность и некоторое дерзновение авторов, тогда как в облике “Русского дома”, на мой взгляд, победила скука»[1392].

Заметим, что «дерзновение» мастеров, работающих в Москве, просматривается в цитатности зданий периода эклектики. Да и масштабы зданий, построенных в Москве и Петербурге, несовместимы. Если в Москве здания, возведенные в русском стиле, представляют собой единичные объекты, то петербургские архитекторы спроектировали и застроили домами огромный квартал.

В характеристике комплекса «Русский дом» более точно наблюдение Бориса Кирикова, историка архитектуры из Санкт-Петербурга: «Что касается неорусского стиля: мне кажется, это преувеличение. Это не столько неорусский стиль, сколько своеобразный вариант неосеверного модерна. Такие элементы, как треугольные щипцы, другие детали, обостряющие силуэт, скорее отсылают к архитектуре Петербурга начала XX века, в которой мотивы северного модерна – регионального варианта стиля – сочетаются с деталями, действительно напоминающими древнерусское зодчество. В принципе, в этом нет противоречия… Современная архитектура Петербурга периода постпостмодернизма характерна чрезвычайно широким диапазоном стилевых исканий: от следования новациям (неоавангард) до откровенного историзма, имитаций исторического стиля. В данном случае буквальной имитации нет. Есть попытка освоить исторически мотивы – с тем, чтобы придать зданию большую содержательность и интересность. В этом смысле она вполне в контексте. Потому что сегодня одна из доминирующих тенденций строительства в исторических районах Петербурга – ориентация на традиции модерна начала XX века. Это, можно сказать, почти мейнстрим архитектурных исканий, если речь идет об историческом центре города»[1393].

Действительно, для петербургской архитектуры характерно стремление вписать здание в сложившуюся городскую среду, учитывая ее исторический характер, и в то же время придать новостройке современный вид, который бы имел черты, отвечающие требованиям времени. И если строительство объектов культовой архитектуры в русском стиле в современную эпоху не вызывает споров, то возведение в этом стиле построек светского характера порождает ожесточенные дискуссии.

Интересен опыт обращения к средневековым сюжетам в монументально-декоративной живописи. И здесь первостепенное значение имеют религиозные монументальные композиции. В доперестроечное время опыт работы над сюжетами подобного рода сохранился в этой сфере только в области реставрации. Строительство новых храмов дало возможность современным художникам проявить в религиозной монументальной живописи и свое новаторство, и верность традициям. Здесь интересна деятельность А. В. Васильева[1394]. Н. С. Кутейникова писала о начале его творческой биографии следующее: «А. В. Васильев относится к тем мастерам изобразительного искусства, для которых интенсивное вхождение в религиозное искусство, его углубленное изучение было связано со временем подготовки к празднованию православным миром тысячелетия Крещения Руси. К этой дате было приурочено выполнение иконных образов для Софийского собора в Новгороде. Однако и раньше, на студенческой скамье, он стремился постичь культуру Византии (VI–XII вв.), Киевской Руси и древнего Новгорода»[1395].

Первой, поистине самостоятельной, работой Васильева в области создания монументальных мозаичных композиций стало художественное оформление церкви Свв. равноапостольных Константина и Елены в поселке Ленинское. Здесь проявилось умение художника соединить традиции византийской средневековой живописи (аскетизм и духовность образов, монументализм форм, четкость контура) с традициями русского искусства (погруженность образов в созерцательность, светлый колорит).